Бессмертный эшелон

– Не верю я, – вдруг взорвался Гордей Иванович. – Ни ему, ни тебе! Видел таких, что родиной клянутся, а потом к немцу бегут, поджав хвост. Герои! Устроил мне тут! Два танка на железной дороге оставил, один в поле сгорел вместе с экипажем! Командир роты называется! Ты за каждого из своих танкистов головой отвечаешь, за каждого! В бой солдаты идут, чтобы жить, а не умирать! А ты что? Сразу в атаку кинулся, как мальчишка!

У Соколова на языке вертелись десятки слов, с помощью которых он мог доказать свою правоту. Он действовал с расчетом, как раз обдумав каждый тактический ход, а не подставил своих ребят. Но комбат, наконец получивший возможность выплеснуть раздражение и досаду, накопившуюся за время долгой ночи, пока он ждал пропавшую роту, заходил из угла в угол, тыкая в Дорвельца пальцем:

– Они хуже зверей, убивают детей, стариков, женщин. И не просто убивают, а гонят в концлагеря, мучают, издеваются! И ты вот ему, ему веришь?! Он же просто испугался, за кусок хлеба, за свою дерьмовую жизнь готов сапоги тебе лизать. Только увидит кусок побольше и туда побежит. А ты ему веришь! Человеком считаешь! – Он снова заглянул в открытое лицо молодого лейтенанта. – Ведь веришь, да? Эх, Соколов, может, ты и хороший танкист, но жизнь тебя еще не научила, не выбила дурь эту! Во фрице человека увидал! Да эту сволочь надо к стенке и пулю в затылок, а не помощь от него принимать!

Его гневную речь вдруг прервал звук тяжелых шагов за стенкой и густой бас:

– Доброе утро, товарищи!

– Здравия желаю, товарищ генерал! – на разные лады разнеслось по штабу приветствие.

Майор не успел одернуть гимнастерку и застегнуть воротничок, как штора отъехала в сторону и показался широкоплечий крепкий мужчина в папахе и накинутой на плечи шинели. Из-за согнутой в перевязке руки полы обмундирования расходились в стороны, так что было ясно видно и большую генеральскую звезду на погонах, и ряд из орденов на груди. Бледный мужчина с усилием сделал шаг и прислонился к стене, повязка на руке стала пропитываться кровью.

– Товарищ генерал, присаживайтесь, – Еременко бросился к табурету и рявкнул в сторону второй половины избы, служившей штабом: – Чаю принесите с печки и сахару побольше. Перевязку давайте сменим, потуже надо затянуть.

Командир полка отмахнулся, прислонился к стене и закрыл на секунду глаза. На сером лице исчезли все краски, губы посинели из-за сильного кровотечения.

– Сейчас полегчает, – генерал с усилием приоткрыл глаза. – Полчаса назад, как атаковали, целый отряд на мотоциклах, и с ними «тигр». Приметный. Череп с костями на нем намалеван. Обстреляли и в лес обратно ушли, мы им даже ответить не успели. Меня сразу осколком ранило, водитель мой рассмотрел, что на мотоциклетчиках нашивки СС и череп на ремнях.

– «Тотенкопф», это символ отдельного подразделения СС! «Мертвая голова», третья танковая дивизия, – не удержался от замечания Соколов.

– «Тотенкопф», йя, йя! – немецкий офицер взволнованно заговорил, быстро, прерывисто, размахивая руками во все стороны.

– Гордей, переводи, толмач наш, – генерал сел прямо и сморщился от боли в раненой руке.

– Он говорит, что на территории между фронтами действует блицгруппировка резерва СС, так как здесь находится узел дорог в шести стратегически важных направлениях. Группа СС имеет возможность менять технику, в основе группы танковый взвод из «тигров» и БТР под командованием офицера Шоллера. Он готов помочь ликвидировать Шоллера, если вы отправите его на задание вместе с офицером Соколовым.

– Ликвидировать, говоришь, готов? – Комполка всмотрелся сначала в Дорвельца, потом в Соколова и перевел взгляд на комбата. – За последнюю неделю более десяти нападений, погибших уже перевалило за сотню. Взвод связи в соседнем полку расстреляли прямой наводкой из танковых орудий. Ни одного в живых не осталось. Артиллерийский расчет на лошадях перевозил боеприпасы и зенитку, тоже в три выстрела из танковой пушки уложили, никто и опомниться не успел. Надо этому «тотенкопфу» срочно голову оторвать!

– Но, товарищ генерал, это же немец, фашист! Он же сбежит, только к нейтралке подведи. Что, если сказки нам рассказывает, а сам побег запланировал. Нельзя ему верить!

– Давай, лейтенант, выведи пленного на свежий воздух. Нам с комбатом надо поговорить с глазу на глаз.

– Есть, – Соколов потянул за рукав застывшего с немым вопросом в глазах Дорвельца к двери.

Едва за ними закрылись двери, как сквозь стены донеслись громкие восклицания Еременко и низкое гудение баса командира полка. Карл вымученно улыбнулся и кивнул на вход в штаб:

– Они не верят мне, да?

– Да, – коротко подтвердил Соколов и отошел подальше, чтобы невольно не подслушать чужой жаркий разговор.

– Товарыш Алекцеи!

От неожиданного обращения лейтенант даже вздрогнул, а Дорвельц, старательно растягивая звуки, повторил:

– Товарыш Алекцеи. – И снова перешел на родной язык: – А вы мне доверяете или тоже не верите, что я просто хочу помочь?

– И как мы это сделаем? Как ты поможешь нам справиться с ударной группой «тотенкопф»?