Бессмертный грех

— В принципе шило в мешке не утаишь. — Старший оперуполномоченный задумался. — Но сегодня лучше играть в несознанку. Скорее всего — инфаркт. Завтра или послезавтра эксперты подготовят заключение, вот тогда что-то прояснится. Темните, изображайте растерянность, призывайте к спокойствию.

…Проходя мимо комнаты Саши, Василий с сомнением посмотрел на закрытую дверь, прислушался, помялся, но все-таки решил зайти. Саша сидела за столом и что-то сосредоточенно чертила на листке бумаги. Увидев Василия, она нахмурилась и бумажку спрятала.

— Саня, детка, как ты? Не испугалась?

— Тамбовский волк тебе детка, — мрачно ответила Саша. — А трупов я не боюсь с тех пор, как познакомилась с тобой.

— В смысле — я страшней любого трупа? — кокетливо спросил Василий.

— И в этом смысле тоже.

— Ну прости меня, был не прав, мерзавец и подлец, больше не буду. Простишь?

— Нет. — Саша гордо задрала подбородок. — Предателей не прощают.

— А если я представлю справку от врача, что у меня случилось временное помутнение сознания?

— У тебя помутнение постоянное. — Саша отвернулась. — Временными у тебя бывают только просветления. Не подлизывайся, ничего не выйдет.

— А если я на колени встану?

— Да? — Саша заинтересовалась. — Давай, вставай.

— Тогда простишь?

— Посмотрим.

— Нет, мне хотелось бы гарантий.

Саша помотала головой — в том смысле, что никаких гарантий, все по обстановке.

Василий с сомнением посмотрел на паркет, взял со стола газету, расстелил ее на полу и лишь потом, кряхтя, опустился на колени.

— Смотри, жестокая! Лучший сыщик родины у твоих ног, как половая тряпка.

— Без газетки было бы убедительнее, — улыбнулась Саша.

— И это говоришь ты, сотрудник газеты? — Василий сделал большие глаза. — Нельзя так презирать собственную работу, хотя она действительно мерзкая, здесь я с тобой согласен.

Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге возник Неволяев. Увидев стоящего на коленях начальника безопасности, он замер и широко открыл рот. Василий, скосив глаза на фельетониста, нервно затараторил:

— Божественная! Как только я увидел вас, сразу пропал. Вы — как утренняя роза, заляпанная росой. Ваши ручки, ножки, глазки… Душа моя трепещет, как чубчик на ветру. О! Не отвергайте!

— Ах, встаньте, Василий, — томно проворковала Саша, скосив глаза на Неволяева. — Не смущайте меня. Право, не знаю, что вам ответить. Мы так недавно знакомы. И пока давайте останемтесь друзьями. Нет-нет, не пугайтесь, вы милый, но… Поймите, мы должны поближе узнать друг друга.

— Да! — истерически заорал Василий. — И я о том же. Поближе! О!

— Только без пошлости! — Саша подняла глаза и как бы с удивлением посмотрела на Неволяева. — Что вам, Эдуард?

Василий, сопя, обернулся и с гневом обрушился на фельетониста:

— Опять? Что ты лезешь-то всюду? Я ведь предупреждал.

— Так кто ж знал? — Неволяев трусливо попятился. — Пардон. Резво забираешь.

— Что?! — Василий грозно поднялся с колен, и Неволяева как ветром сдуло. — Я не сильно подпортил твою репутацию, Санечка?

— Думаю, нет. Наоборот. Против слухов о моей неотразимости я ничего не имею. Заляпанная роза! Да ты, Вася, поэт. Расскажи мне про убийство. Как я понимаю, Гаврилыч спас генерального? Практически закрыл его своим телом?

— Что особенно трогательно, он, совершая свой героический поступок, ошибочно считал, что нарушает закон. Вот бывают неизвестные герои, а бывают герои в несознанке. В МУР со мной поедешь?

— Сейчас? Нет. Хочу поприсутствовать на траурном собрании. Завтра поеду, если ты не передумаешь.

— Не передумаю. Видишь, какой я добрый?

— Никакой ты не добрый, просто тебе что-то от меня надо, — улыбнулась Саша. — Ведь правда?

— Неправда, — соврал Василий. — Просто я тебя нежно люблю, вот и вся причина.

— Что тебе надо? Ну, говори! — потребовала Саша.

— Расскажи мне о Первозванном, — попросил Василий.

— Ничего себе — куда тебя занесло! — изумилась Саша. — Ты решил заняться историей христианства? Андрей Первозванный — это апостол, брат апостола Петра, проповедовал Евангелие.

— А мне сказали, что Первозванный — это такой журналист, который специализируется на разнообразных непристойных сплетнях и вымыслах. И эти, с позволения сказать, проповеди он публикует в газете «Вечерний курьер», — перебил Василий. — А в остальном — святой, конечно.

— А-а… — Саша нахмурилась. — Да, есть такой. Сволочь редкая. Действительно, специализируется на пасквилях и прочей компрометирующей заказухе.

— А среди сотрудников вашей редакции у него друзья есть?

— Надеюсь, что нет. — Саша задумчиво почесала нос. — А знакомые — наверняка есть, во всяком случае, все мы, то есть те, кто пришел сюда из «Курьера», его знаем. А зачем тебе его друзья? И он сам?

— Затем, что он — враг твоего Пожарского.

— Ой! — Саша взвизгнула. — Вспомнила! Ну точно — Пожарский же его высек! Как я могла забыть? То-то фамилия генерального сразу показалась мне знакомой!