Бесспорное правосудие

И это все? Неужели любовь такая? Она не очень хорошо помнила, как представляла себе первую ночь любви, кроме того, что в ее воображении они сливались в цепком объятии, каждой клеткой стремясь соединиться друг с другом. Но в жизни это больше походило на медицинский эксперимент. «Слишком холодно, чтобы раздеваться», – сказал Эш, и они лишь сняли кое-что из одежды, не помогая друг другу и отводя глаза в сторону, а сам любовный акт начался без всякой прелюдии. И во время этого короткого, почти грубого совокупления он ни разу ее не поцеловал. Казалось, он не переносил вкуса ее губ – его устраивала любая форма близости, кроме поцелуя. Ничего, в следующий раз будет лучше. Он встревожен, им было холодно и неудобно. Нельзя ведь разлюбить человека из-за того, что первая ночь оказалась не такой, как она себе представляла. Ведь днем было чудесно: они вдвоем осматривали дом, раскладывали по полкам продукты, играли в общее хозяйство. Она любит его. Конечно, любит. А если она его бросит – первый раз такая мысль пришла ей в голову, – что с ней станет?

Вдруг в шелесте камышей послышался какой-то посторонний шум. Кто-то шел по тропе в ее сторону. И почти сразу в камышах, как привидение, вырос мужчина – темнокожий, высокий, стройный – не молодой, но и не пожилой. На нем была куртка с поясом, а под ней плотная, закрывающая шею водолазка. Октавия смотрела на него без боязни. Она сразу поняла, что он не причинит ей вреда.

Мужчина негромко крикнул ей с тропы:

– Где он? Где Эш?

Октавия кивнула в сторону моря:

– В своем тайном убежище в камышах.

– Когда он ушел? Давно?

– Минут десять назад. Кто вы?

– Моя фамилия Коул. Вам надо уходить отсюда. Скорее, пока Эш не вернулся. Вам нельзя оставаться с ним. Его разыскивает полиция за убийство.

– Если это из-за мамы, то мы уже говорили с полицейскими. Эш не виноват. Кроме того, как только он будет готов, мы возвращаемся в Лондон.

Неожиданно он скинул куртку, стянул водолазку через голову и прыгнул в воду. Октавия с удивлением смотрела, как мужчина, не спуская с нее глаз и мощно рассекая воду, плыл к острову. Задыхаясь, он стал карабкаться на берег, девушка инстинктивно подбежала и протянула руку.

– Поплывем назад вместе, – сказал мужчина. – Вы сумеете. Здесь не больше ста метров. Не бойтесь. У дороги я спрятал велосипед. Сядете на раму, и мы доедем до ближайшей деревни раньше, чем он вас хватится. Придется немного побыть в мокрой одежде, но все лучше, чем здесь оставаться.

– Вы сошли с ума! – выкрикнула она. – Почему я должна бежать? Почему?

Мужчина придвинулся к ней, будто хотел таким образом убедить девушку следовать за ним. Вода стекала с его волос на лицо. Он дрожал всем телом. Майка прилипла к коже, и Октавия видела, как пульсирует его сердце. Они почти перешли на шепот.

– Джанет Карпентер мертва, – сказал он. – Ее убил Эш. Вы должны уйти. Пожалуйста, торопитесь.

– Вы лжете. Это неправда. Вас подослали полицейские.

– Полиция не знает, что я здесь. Никто не знает.

– Как вы нашли нас?

– Я показал ему это место. Еще давно. Это была наша тайна.

– Вы Коли, – догадалась Октавия.

– Да. Но это не важно. Позже поговорим. А сейчас надо уходить. Вам нельзя здесь оставаться. Ему нужна помощь, но вы не сможете ее оказать. Никто из нас не сможет.

– Нет, это не так, – почти кричала Октавия, пытаясь убедить себя – не его. Внутренняя сила мужчины, порыв этого тела, с которого стекала вода, умоляющий взгляд толкали ее к нему.

Но тут раздался голос Эша:

– Ты слышал, что она сказала. Она останется здесь.

Эш подошел бесшумно, надвигаясь на них из темноты хижины, и когда он ступил на солнечный свет, Октавия увидела, как в его руке сверкнуло лезвие ножа.

Все, что произошло потом, было сплошным кошмаром. Коли загородил собой Октавию и бросился к Эшу. Но опоздал: Эш выбросил вперед руку, и нож вонзился Коли в живот. Широко раскрыв полные ужаса глаза, Октавия услышала его крик, тихий, страдальческий крик – среднее между хрипом и стоном. И потом увидела, как красное пятно расползается по мокрой майке, а сам Коли медленно, почти грациозно опускается на колени. Склонившись, Эш резким движением провел ножом по его горлу. Из раны фонтаном брызнула кровь, и Октавии показалось, что черные глаза все с тем же умоляющим выражением устремились на нее, а потом их взгляд потух, будто жизнь Коли утекла в песчаную землю.

Крик застрял в горле Октавии, что-то там сомкнулось. Вместо него она услышала какой-то писк и поняла, что это и есть ее голос. Спотыкаясь, Октавия вошла в хижину и рухнула на спальный мешок, она крутилась, билась, хватала и рвала ткань. Дыхание перехватило. Когда судорожный приступ закончился, она лежала в изнеможении, тяжело дыша и рыдая. Раздался голос Эша, и Октавия поняла, что он стоит над ней:

– Сам виноват. Не надо было приходить. Он должен был оставить меня в покое. Помоги мне его тащить. Он тяжелее, чем я думал.

– Нет, я не могу. Не хочу, – задыхаясь, проговорила Октавия.

Она услышала звук шагов и, повернув голову, увидела, как Эш снимает с полки несколько банок.