Бесстрашная Игрэйн

Каменный лев издал такой рык, что лошади в панике ускакали. А лев начал медленно, очень медленно смыкать челюсти, пока полная тьма не окутала Игрэйн и Печального рыцаря.

Они слышали, как снаружи люди Осмунда карабкались по камню и били мечами по носу льва. Но пасть оставалась закрытой.

– Это не по-рыцарски – уклоняться от боя, пустившись в бегство, – шепнул рыцарь во тьме.

– Но они бы нас выпотрошили! – сказала Игрэйн. – Шестеро против двоих – может, это по-рыцарски?

– Шестеро против одного с половинкой. – Печальный рыцарь улыбнулся.

– Ну ладно, ладно, – пролепетала Игрэйн. – В любом случае какой же из меня получится рыцарь, если я в двенадцать лет позволю этим невеждам порубить меня на кусочки! Да и вас тоже жалко переводить на пустяки.

Печальный рыцарь вздохнул. Снаружи стражники Осмунда ругались, обвиняя друг друга.

– Вы невероятно упрямая девочка, благородная Игрэйн, – сказал он.

– Альберт говорит то же самое, – ответила Игрэйн. – Идёмте. Я поведу вас по лестнице вниз. В туннеле, к сожалению, тоже темно с тех пор, как Альберт выпустил на волю всех светлячков. Он считал, что они здесь несчастливы. К светлячкам и мышам мой брат куда как добрее.

Она взяла Печального рыцаря за руку и повела вниз по скользкой лестнице, пока они в свете единственного заплутавшего светлячка не достигли подземного туннеля. Его когда-то велела прорыть прабабушка Игрэйн, чтобы её муж Пелей всегда мог убежать от врагов.

Яичные желтки и яблочные крошки

Двор крепости Бибернель лежал в темноте, пустой и покинутый, когда Игрэйн отодвинула в сторону каменную плиту, закрывающую потайной подземный ход её прадедушки. Только в окнах башни виднелся свет да наверху на стене чья-то одинокая фигура перегнулась через зубцы, выглядывая наружу. То не мог быть Альберт, он и вполовину не такой толстый.

– Бертрам? – крикнула ему Игрэйн. – Бертрам, я вернулась!

Конюший вздрогнул и обернулся в сторону двора, не веря своим ушам.

– Игрэйн! – воскликнул он. – Откуда же ты взялась? Это из-за тебя такое волнение в лагере Осмунда? Постовые бегают, как распуганные куры! – Бертрам резко замолк, когда из туннеля вслед за Игрэйн показался Печальный рыцарь. – Кого это ты привела с собой? – недоверчиво спросил он.

– Печального рыцаря с горы Слёз! – ответила Игрэйн. – Он любезно проводил меня сюда. А где Альберт и мои родители «хвост крючком, нос пятачком»? Они спят?

– Нет, тут всем не до сна с тех пор, как войско Осмунда окружило крепость. – Бертрам торопливо спустился вниз по лестнице. – Но к счастью, Осмунд слишком уж дорожит своим сном, чтобы атаковать нас ещё и ночью, так что твои родители с Альбертом могут до восхода солнца спокойно работать наверху в чародейском кабинете.

Конюший зажёг один из факелов, которые лежали у двери в оружейный зал, и повёл Игрэйн и Печального рыцаря по тёмному двору к башне. Когда Игрэйн ступила на мост, к ней навстречу метнулось небольшое пушистое существо. Сизиф урча потёрся головой о её колено.

– О, Сизиф! – прошептала Игрэйн, беря кота на руки. – Как я по тебе соскучилась! Кормил ли тебя Альберт, пока меня не было?

– Недостаточно… Мог бы не жадничать, – проворчал Сизиф и лизнул ей кончик носа своим шершавым языком.

– Ваш брат сражается поистине отважно, – рассказывал Бертрам, пока они поднимались по лестнице внутри башни. – Осмунд уже перепробовал множество коварных колдовских приёмов, но Альберт все их устранил.

– Ему помогают поющие книги? – поинтересовалась Игрэйн.

– Да, хотя и постоянно придираются, – ответил Бертран, – чего Альберт уж никак не заслужил. Даже учитывая то, что еда, которую он наколдовывает, поистине своеобразна.

– Вот видите? – шепнула Игрэйн Печальному рыцарю. – Как я и говорила. – Она похлопала конюшего по спине. – Чем он вас потчевал, Бертрам? Яйцами и печеньем?

– О да, их было целое ведро! – Бертрам застонал и потёр свой толстый живот. – Могу вас заверить, что тот чёрствый хлеб, который бросали мне в темницу, был не такой сухой, как печенье Альберта. А яйца! Если бы только скорлупа была голубая, а то ведь даже яичный желток никакой не желток, а яичный голубок.

Бертрам со вздохом преодолел последние ступени наверх и остановился у двери в чародейский кабинет.

– Эта проклятая дверная ручка в виде змеи уже дважды меня кусала! – шёпотом пожаловался он Игрэйн. – Тебя она тоже кусает? Если нет, то…

– Я открою, – шёпотом ответила Игрэйн. – Но только ведите себя тихо. Я хочу устроить родителям сюрприз.

Она поставила Сизифа на пол, бесшумно нажала на дверную ручку, которая от её прикосновения издала лишь негромкое шипение, и заглянула через щёлку в кабинет чародейства.

Альберт стоял спиной к ней у большого стола среди своих мышей, которые, свесив хвосты, сидели на двух шестирожковых подсвечниках. Он мрачно таращился на пустую тарелку, вокруг которой стояли три волшебные книги, сцепив руки за спиной, как они это делали всегда, когда собирались затянуть своё пение. Родители Игрэйн – благородный сэр Ламорак и прекрасная Мелисанда – озабоченно вытянули свиные пятачки над краем стола.