Бесстрашный

Его магия, даже собранная в кулак и подпитываемая «солнечным светом», на меня не влияла.

Мне было плевать на его «гипноз», попытку заставить пасть ниц и «добровольно» признать его своим господином.

— Бесполезно, — сообщил я, закончив смеяться. — Нам двоим в этом мире тесно. Спасать его будет кто-то один.

— Ты сам выбрал, — вздохнул император и, вскинув обе руки, словно бы зачерпнул в них пару горстей льющегося из окон света.

Через мгновение этот «свет» ударил по мне.

Преобразовать поток маг-энергии, а потом запустить его в обратную сторону не получилось. Только утилизировать и рассеять в пространстве. Далось это, прямо скажу, нелегко. Дыхание сбилось, ручейки пота потекли по лбу и вискам.

Правда, и оппонент после такого заброса смотрел на меня уже не так безмятежно, как раньше. Улыбка с лица сползла, волосы взмокли, рот сжался в тонкую нитку.

— А ты силён, — процеди́л он сквозь зубы. — Но это неплохо. Драконово средоточие слабаку не раскрыть.

«Драконово средоточие? А верховный-то не ошибся, выходит, — поставил я мысленный плюсик главе Конклава. — Это он молодец. Правильно, значит, я его…»

— Посмотрим теперь, что ты на это скажешь, — не дали закончить мне мысль.

«…в умники отрядил».

Закончил и тут же ушёл перекатом от рухнувшей на пол колонны. Каменная дурында с грохотом брякнулась точно в то место, где за миг до того находилась моя бесценная тушка.

Я еле успел заметить мелькнувшую на физиономии Ашкара ухмылку, а после мне стало просто не до того, чтоб следить, что у гада на роже. Ведь этот говнюк сделал именно то, чего я больше всего опасался и до чего не додумались все прочие маги, включая конклавщиков. Хотя решение,вообще говоря, лежало на са́мой поверхности. Единственно правильная стратегия, когда имеешь дело с иммунным.

Вместо того чтобы тупо швырять в него заклинаниями, надо лишь переключить эти заклинания на внешний объект. Об этом почти догадались грудастая Астия и её полудурок-братец, когда допрашивали меня в Шаонаре, но, вероятно, на этом «почти» у них всё и закончилось: объект для экспериментов сбежал, исследования соответственно прекратились.

А вот у императора всё получилось как нельзя лучше… Для него лучше, не для меня…

Могучая магия вырывала из стен камни, колонны, портики, барельефы, и весь этот «строительный мусор» летел в меня. Правда, летел неспешно. На ускорение настолько тяжёлых предметов времени уходило существенно больше, чем, к примеру, на пулю или стрелу. Наверное, только поэтому мне и удавалось от них уворачиваться. Но только пока. Ведь всё могло измениться в любую секунду. Стоит разок оступиться, замешкаться… или, скажем, противник допрёт наконец, что энергия выстрела достигается не только массой, но и скоростью выстреливаемого снаряда, и — всё, аллес, реанимация. Как в том анекдоте про столб, ногу и «эм вэ квадрат пополам»…

Пыль, как ни странно, в этом бедламе отсутствовала. Видимо, под завязку заполнившая дворец маг-энергия попросту не давала ей шанса подняться. Как на Луне, где в отсутствие воздуха, лёгкая лунная пыль не клубится над твердью, не оседает, а падает вниз с той же скоростью, что и тяжёлые камни.

Сегодня мне это знание ничего не давало… Ну, почти ничего. Потому что я всё же улавливал, благодаря отсутствию пыли, как перемещаются по залу магические потоки, как они сначала вливаются в императора, а затем ударяют в «снаряды», предназначенные для иммунного…

Вот если бы эти потоки можно было перехватить…

Арбалет потерялся уже на первом прыжке-уклонении, лук — на четвёртом, колчан со стрелами сорвался с ремня на шестом. При себе оставался лишь меч, да и тот пришлось выдрать из ножен, а сами ножны отбросить в сторону, чтобы они не мешали крутиться волчком под «выстрелами».

Свой единственный шанс я видел в том, чтобы подобраться к противнику на расстояние ближнего боя. Сталь против магии. Иммунность против колдунства.

Противник ближнего боя не жаждал. Поэтому, едва расстояние между нами сокращалось шагов до пяти, он начинал отступать, прикрываясь завесой из мелких камней. Это давало мне короткую передышку, но к цели не приближало. Требовалось что-нибудь новое, радикальное, в корне ломающее рисунок сражения.

«Новое, радикальное» приключилось тогда, когда я практически выдохся.

Мечущиеся по залу потоки энергии вдруг будто разбились о какую-то невидимую преграду, а затем, столь же резко отхлынув, накрыли меня с головой. Почти как морская волна, ударившаяся о пирс и окатившая тучей брызг стоящего на нём человека.

От наполнившей меня силы я чуть было не задохнулся, но, к счастью, уже через миг вынырнул из крутящейся водоворотом воронки и запулил халявной энергией по очередной летящей в меня каменюке.