Бестиарий Грейвза (СИ)

**Патасола - один из фольклорных монстров Южной Америки — лесная одноногая женщина, являющаяся охотникам или лесорубам, когда те будучи в диких местах думают о девушках. Мужчине Патасола показывается в образе прекрасной соблазнительной женщины, как правило, принимая облик его возлюбленной. Заманив же несчастного глубже в лес, она открывает свое истинное лицо — отвратительного одноногого чудовища, пожирающего плоть и выпивающего кровь жертвы, подобно вампиру.

========== 25. Рыжая ведьма ==========

Imagine Dragons, “I Was Me”

11 января, 1926 г.

Первым, что он увидел, была небольшая толпа – всего-то человек десять, - собравшаяся у входа в метро. Судя по хмурому серому небу над головами, было утро – часов семь-восемь. Унылые пальто мрачных тёмных оттенков, не спасавшие от промозглой сырости, сообщили Грейвзу о том, что воспоминание Тины перенесло их в тоскливую нью-йоркскую зиму.

- Запомните мои слова! – раздался из-за сонных спин звучный, полный экспрессии и зловещей театральности женский голос – какой знакомый голос! – Ведьмы живут среди нас! Любой – сосед, прохожий, может оказаться богомерзким созданием! Не дайте им обмануть вас!

Мэри Лу Бэрбоун. Одна из главных головных болей Грейвза, фанатичная глава Вторых Салемцев. Ныне почившая.

Стоявшая рядом Тина шмыгнула носом. Она держалась как можно дальше, не смотря на него. Её скулы всё ещё алели от злости, а кисти были сжаты в кулачки. Вся фигура источала почти осязаемые волны уязвлённого самолюбия – того, чего он раньше никогда в ней не замечал. Девушка не сводила взгляда с двух фигур, стоявших чуть поодаль от основной массы людей. То были Грейвз и Тина из воспоминаний.

Они выделялись из толпы, казались чужаками среди обычных людей. Маги, окутанные морозным волшебством. Он стоял прямо, спокойно наблюдая за митингом и зевавшими от скуки сонными не-магами. Облачка дыхания мерно срывались с губ с ровными интервалами. Со стороны казалось, будто этого человека ничего не могло взволновать. Это была маска, которую он носил так долго, что она вросла в кожу и впиталась в кровь. Почти перестала быть покровом и превратилась в часть сущности. Безразличие, невозмутимость, бетонное спокойствие и хладнокровие, которые ничем не возмутить.

Почти ничем.

Рядом с ним топталась на месте взъерошенная Тина в сером пальто, сидевшем на ней мешком. Подпрыгивала, словно замёрзший нахохлившийся воробушек. Кончик носа был нежно-розовым, и Тина из воспоминаний то и дело шумно шмыгала, как и настоящая Тина. Она старалась подражать невозмутимости шефа, бросая на него быстрые, внимательные взгляды. Спина была неестественно выпрямлена в попытке изобразить военную выправку Грейвза. Подбородок задран, отчего приходилось вести наблюдение за толпой взглядом, который со стороны можно было принять за высокомерный. Руки прятались в глубоких тёплых карманах пальто. Единственное, что никак не давалось девушке – неподвижность босса. Она то и дело покачивалась с носка на пятки в попытках согреться.

Грейвз подошёл ближе к Тине и самому себе из воспоминаний. Настоящая Тина последовала за ним, не произнося ни слова.

Она была уже не тем зелёным аврором, которой он помнил её до потери памяти – неуверенной в себе и большую часть времени растерянно смотревшей на учителя. И ещё не той, которая встретила его из больницы – недоверчивой, настороженной, старавшейся не находится рядом дольше необходимого.

В отличие от настоящей Тины, что мрачной тенью стояла за его спиной, она была восторженно-радостной – это ощущалось в нетерпеливых жестах. Восхищалась им – это читалось в ясном взгляде. Была счастлива находиться рядом. Даже не совсем так – она была просто счастлива. Он никогда не видел Тину такой.

Со стороны казалось, что он обращал на неё внимания не больше, чем на любого безликого не-мага из толпы. Он не смотрел на неё в ответ, не говорил ей ни слова и ни одним жестом не давал понять, что знает о её присутствии. Но только со стороны.

Грейвз знал себя достаточно хорошо, чтобы заметить слабую улыбку, тихой тенью скользнувшую по губам, когда Тина издала скромное «пчхи!» и в очередной раз грустно шмыгнула носом. Судорожное дёрганье своей кисти в кармане пальто, в попытке поймать поскользнувшуюся на гладкой наледи девушку. Виноватый взгляд, когда она отчаянно старалась подавить зевок – наверное последовала за ним по приказу сразу после ночного дежурства.

Он был к ней неравнодушен. Каменная маска упрямо сползала с бесстрастных черт лица, обнажая такую простую и очевидную правду. Её не замечала лишь Тина из воспоминаний. Тина из настоящего горько поджимала губы, смотря на саму себя со странным, едким презрением.