Бестиарий Грейвза (СИ)

Таким злым он не видел себя давно. Лицо раскраснелось, ноздри были гневно раздуты, слегка дрожавшая ладонь прикрывала рот – чтобы не дать вырваться неосторожному слову, о котором потом будет жалеть. Мужчина сверлил Тину таким яростным взглядом, что сейчас сам удивлялся – был ли это он? Грейвз никогда не проявлял каких-либо эмоций – ни позитивных, ни негативных, - при своих подчинённых.

Девушка стояла на месте, оглушённая, не в силах заставить себя шевельнуться. Наверное, всё ещё не была уверена, жива или уже нет. Лицо стало почти серым, карие глаза широко распахнуты, и она совершенно точно не слышала ни слова из тех, что сказал ей рассерженный босс.

Грейвз схватил её за плечи и совсем неделикатно встряхнул, вглядываясь в испуганные глаза. То ли старался привести её в чувство, то ли выплёскивал свой страх.

- Ты понимаешь, что чуть не погибла? – заорал он, тряся девушку, словно тряпичную куклу. Тина послушно безвольно болталась в его руках, не реагируя на происходившее.

Её испуг отражался в его глазах. Его было слишком много. Он выплёскивался волнами, затопляя всё пространство разрушенного этажа, закутывая авроров в плотный душный кокон.

И в этот момент – Грейвз уже был уверен, что его больше ничего не удивит, - он из воспоминаний сделал нечто, чего точно никогда не мог сделать. Не Персиваль Грейвз, воплощение рационализма и ревностный блюститель правил и порядков.

Он поцеловал Тину.

В одно мгновение он был готов обрушить на неё кары небесные, вполне заслуженно. А в следующее целовал с таким отчаянием, будто этот поцелуй был единственным, чего он хотел от жизни, не обращая внимания на антураж, совсем не располагавший к романтике.

Сколько горечи и боли было в этом поцелуе, сколько почти осязаемого страха. В его представлении поцелуи влюблённых должны были быть совсем другими - нежными, игривыми, обоюдными. Не такими, будто зажмурившись, вскрываешь полузажившие раны. Не такими болезненными и пропитанными отчаянием.

Стало невыносимо жарко, до боли от сотен острых игл, забравшихся под одежды Грейвза и жаливших кожу. Было невозможно дышать – судорожные рваные вдохи не приносили облегчения. Он чувствовал, будто погибает, задыхаясь от нежности и обречённой тоски поцелуя, который дарил и отнимал он из прошлого.

Сколько он длился – ошарашенный происходившим Грейвз не мог сказать с уверенностью. Стоявшая рядом с ним Тина смотрела с отстранённым любопытством, будто вовсе не её целовал Персиваль Грейвз. Пусть даже это и произошло многие месяцы назад.

Наконец он отстранился. Тишина затаилась, наблюдая за аврорами. Тишине, как и Грейвзу, не верилось, что всё это произошло на самом деле. Он из прошлого внимательно всматривался в глаза Тины, стараясь разглядеть в них нечто, понятное ему одному. Удивление? Возмущение? Радость?

Тина смотрела на него в ответ, и вокруг мужчины и девушки, потеснив удивлённую тишину, повисло нечто тонкое, едва осязаемое. Хрупкое и невидимое ощущение единения, которое Грейвз-наблюдатель с удивлением уловил и даже успел осознать.

Он так долго боялся хоть ненамного приоткрыть свои чувства перед Тиной, будучи уверенным, что между ними всё равно ничего не может быть – слишком велика пропасть. Возраст, работа, положение в обществе – всё это в его представлении было непреодолимой разницей, что непременно развела бы их, даже если он решился бы сказать ей о своих чувствах.

Но стоявший перед ним он из прошлого поступил иначе. Едва не потеряв Тину в один момент, он решил – пусть будет то, что должно быть. Хватит сомневаться. Грейвз восхищался самим собой. Он из воспоминаний сделал то, на что так и не решился он в настоящем – поцеловал девушку, что так давно была ему нужна, преодолев все барьеры. Они оказались такими условными, прозрачными миражами. Между ними не стояло ничего, кроме его сомнений, и перед серым неумолимым лицом смерти они развеялись в смешную пыль, смешавшись с золотистыми пылинками старого здания.

«Вот оно, волшебство», - внезапно понял Грейвз. Не то, что жалило боевыми заклятьями или помогало ему натянуть пальто. Другое. Слишком мощное и неуправляемое, чтобы его можно было увидеть и тем более – подчинить. Оно возникло вокруг них и не отступило, сгустилось и прочно обосновалось, словно говоря, что оно тут надолго.

Таинственный момент был прерван смешком, который раздался из-под старой лестницы. Грейвз словно очнулся, мгновенно превратившись в привычного себя – решительного аврора. Стремительным шагом подойдя к укрытию свидетеля, он выловил и вытащил на свет драчливую девочку, что старалась выкрасть кошелёк в предыдущем видении.

- Что за фокус ты выкинула? – хмуро сдвинув брови, спросил он её, держа за изношенный ворот лёгкого пальто. – Затащила нас в ловушку!

- Меня вынудили, - развела рыжая девочка руками. В её голосе не было ни нотки раскаяния. – Они ещё не доверяют мне. Да брось! Я в тебя верила! Ты же размазал их по стенке!

- Нас чуть не убили, - процедил Грейвз, всё ещё сверля ребёнка суровым взглядом.

- Не убили же, - мило улыбнулась девочка, даже не стараясь выбраться из хватки.