Бестиарий

Бет нехотя сложила письмо — дочитать оставалось всего ничего, — понимая, что другого выхода у нее просто нет и возражать бесполезно. Если бы аль-Калли зашел к ней в кабинет и потребовал показать, что на сегодня сделано, она бы охотно предоставила ему все материалы. Созданный с помощью компьютера перевод текста «Бестиария», несомненно, представляет большой интерес, но присутствует в книге скорее для проформы. Животные, от химеры до левиафана, так натурально изображенные в иллюстрациях, описаны в прилагаемом тексте вполне рутинно. Типичная для того времени христианско-иконографическая манера изображения. К примеру, изрыгающий языки пламени василиск является символом похоти, символом самого дьявола; изречение из Библии под рисунком отражает мерзкую суть этого создания: «Super aspidem et basilliscum ambulabis». (В современной версии перевода, созданного несколько столетий спустя, этот отрывок читается так: «Ты наступишь на льва и гадюку: молодого льва и змею растопчешь своей ногой».) Бет всегда воспринимала это высказывание как символ победы Христа над Сатаной. Грифон, имеющий четыре когтистые лапы и крылья птицы, причислялся в Книге Левитов (11:13–20) к нечистым созданиям: «Все животные пресмыкающиеся, крылатые, ходящие на четырех ногах, скверны для вас». Феникс, плоть которого нельзя было уничтожить, восстающий из пламени и собственного пепла через три дня, являлся, несомненно, символом воскресения из мертвых. И наконец, мантикор, смертельно опасное чудовище, которому никто не мог противостоять, «более всего алкал человеческой плоти» и, подобно самому дьяволу, был ненасытен. Так что не было ничего удивительного в том, что все эти христианские аллегории и образы нашли отражение в книге со Среднего Востока, тем более что она, по убеждению Бет, была создана иноземным автором.

Она выждала, пока очередная группа туристов начнет подниматься по холму к главному зданию музея, затем и сама двинулась той же извилистой тропой. Знаменитые сады Гетти были разбиты по плану, гениальность которого заключалась в том, что самого плана как бы не существовало вовсе. Через ручьи были перекинуты деревянные мостки, берега выложены крупными камнями, привезенными с подножия гор Сьерра. С виду беспорядочный подбор цветов и трав — рексия виргинская, димондия, герань, лаванда и тимьян — был сгруппирован по цвету и текстуре.

— Хотите, я распечатаю копии всех файлов? — спросил Элвис.

— Да.

— А как быть со списком ключевых слов?

Именно этот список ключевых слов, или паролей, и помог ей обнаружить тайное письмо, но к чему он аль-Калли? Хотя, когда Элвис заговорил о нем, араб был явно впечатлен. Даже ее помощник Элвис не знал о письме; Бет задержалась после работы и сканировала текст в свою личную хитроумно закодированную базу данных. Если не считать Картера, единственным человеком, знавшим о письме, была Хильдегард, но в ней Бет была уверена: уж кто-кто, а эта дама от науки умела держать рот на замке. Хильдегард презирала всех богачей, владевших бесценными артефактами, и редко делилась с ними информацией, поскольку, по ее мнению, эти люди все равно не смогли бы ее оценить. Все же Бет решила позвонить ей позже, предупредить, чтобы молчала, чтобы уж быть до конца уверенной.

Тут она вдруг спохватилась: получается, она уже приняла совершенно определенное решение? Решила сохранить письмо художника у себя. Да… Как-то нехорошо это, неправильно, неэтично. К тому же это неминуемо погубит ее карьеру. Как сможет она опубликовать материалы этого открытия, не разглашая источника, не объяснив, каким образом письмо попало к ней?

Но если рассказать аль-Калли о письме и вернуть его ему, маловероятно, что этот уникальный материал когда-нибудь увидит свет. Ей никогда не удастся провести анализ бумаги и чернил; она не сможет показать его миру, никогда не сможет доказать, что автор уникальных рисунков был непосредственным участником Первого крестового похода, что его заключение вовсе не было добровольным, а смерть оказалась преждевременной и насильственной. Одна мысль о том, что уникальная книга «Звери Эдема» будет заперта где-то еще на протяжении тысячи лет, могла привести в отчаяние, но еще больше пугала мысль о том, что столь редкое, страстное и страшное письмо, свидетельство тех давних событий, будет находиться в забвении. Может, Хильдегард и права — сокровищами владеют совсем не те люди.

Подходя к кабинету, она увидела Якоба, он стоял в коридоре у двери и держал в руках тяжелый даже с виду железный сундук, а из-за двери слышался пронзительный голос миссис Кейбот:

— Уверена, она где-то здесь. Смотритель гаража сказал, что машина ее на месте.

Судя по нервным ноткам в голосе миссис Кейбот, дела обстояли скверно. Бет остановилась на секунду, изобразила радостную и приветливую улыбку и, обойдя Якоба, вошла в кабинет.

— Мистер аль-Калли… — Бет протянула ему руку. Араб стоял возле ее стола, очевидно, только что просматривал разложенные там бумаги. — Рада вас видеть.

Миссис Кейбот едва не грохнулась в обморок от облегчения.