Бестолковые вирши

Съем ириску.

Побегу за киской.

Киска —

от меня.

Я —

от киски

за котом

с котом

подмышкой

за киской.

Круговерть тварей

на земле.

Конца нет,

начало отсутствует.

Сансара.

***

Ты осталась одна —

в банке,

все остальные палочки

разбрелись по ушам.

Не страшно,

оба мои уха разверзнуты для тебя —

ватная палочка

о двух концах.

***

Куст и дорога

слиплись в одно око —

с белком,

роговицей,

зрачком,

ресницами.

Теперь страшно взглянуть в окно,

не попав под гипноз кустарно-дорожного глаза.

Секир анонимности.

***

Потеряла трусы.

Искала два дня.

Трусы оказались у Нины

с улицы Бариллы.

И снова Зина

надо мной подшутила.

Негодница!

Запру в игольнице,

будешь знать, как колоться

проказами!

Покамест – до завтра.

Я – в аквариум

трещать с рыбами

до онемения

языка,

превращения

легких в жабры.

Аррривидеррчи,

мои беспечные

жильцы

млечного пути,

или попросту тараканы

в голове моей окаянной!

***

Мужички смолу в лесу варили.

Я бежала тихо мимо.

Поварята рты раскрыли.

У меня обвал случился.

Теперь башмаки у смолеваров вяленые.

У меня трусы – палевые.

Каждому по заслугам,

каждому по восторгу-испугу.

Аплодисменты.

***

Закончился запал,

устали нервы.

До свидания, стервы!

Я – на печь,

мысли жечь.

Они не рукописи,

сгорят за милу душу.

Пекло послушникам!

***

Набились в пассажирский лифт телеса.

Я грузового дождалась.

Еду в кабине одна.

Ко-ро-лева!

***

Красная помада

на губах наяды

расползлась…

Слишком много целовалась водяная блядь!

***

Пьяненький человечек позвонил мне в ночи.

Икнул.

Отрыгнулся.

Принёс извинительный привет

и отключился.

Конец.

***

Прикреплю бантик

к ширинке,

в петлицу воткну

свечу —

ведь я двинутый романтик,

шизанутый Орфей.

Встречай меня, Эвридика, у своих персей!

***

Сушка расправила крылья,

но не взлетела.

Слишком много белья

на себя

взяла,

бестолковая.

Конец полетам – чистым,

но не грязным!

Заводи фантазию безобразную!

***

Съем яблоко

глазное.

Напьюсь

крови.

Вырву язык.

Присобачу к колоколу.

И пойду ебашить набат

до полного распада

личности.

Дин-дон!

***

Крутится-вертится мозг домовой.

Крутится-вертится сам будто не свой.

Крутится-вертится, может пропасть.

Крутится, вертится…

Что ж – пропадай.

Скатертью дорога, хлебобулочное изделие!

***

Сегодня пойду бегать ночью —

хочу потолковать с бабайками

о том, о сём,

между прочим,

между делом

выведать у хранителей леса

сколько путников беспечных

они в могилу свели,

и где погребения сии,

и осталось ли чем поживиться

под мерное карканье птицы

Совы.

У-ху. У-ху.

***

Было у Золушки три орешка —

об один она сломала зуб,

другой застрял в глотке,

третий вылетел в кишку.

Будет ли Золушка счастлива?

Неизвестно.

Погадать бы на ореховой гуще,

да и с той случилось окаменение.

Придется отдать Золушку на волю толпы.

Береги, дура, ступни!

Конец.

***

Вокруг моих глаз

дьявол нарисовал очки

и сказал:

"Смотри на мир моими глазами".

Я и веком не повела,

яблоки вырвала,

наземь швырнула.

Шары – врассыпную.

Дьявол – пополам

по зенкиным следам.

Я, недолго думая,

во лбу ямку выдолбила,

призвала бога,

вставила в глазницу рыбье око.

Хожу

морским кручу,

чудо-юду подмигиваю,

с русалками перемаргиваюсь.

Конец дьяволиаде.

Начало царствию водному за земле.

Отдать швартовы, сирены!

плывем по нервы.

***

Нашла красную канистру под кустом —

пустую.

Кончился запал у дуры.

Легла на белый снег умирать.

Или – ждать,

когда какой-нибудь извозчик

дуру топливом наполнит.

Пусть ждёт.

Главное, чтоб то был не навоз.

Впрочем…

Извоз он и есть извоз —

хоть на дерьме,

хоть на нефти.

Такие лепешки,

Господа Хаврошки.

***

Хочется послать жизнь на хуй

и улечься на плаху,

отдавшись Аллаху

под стенания Баха.

***

Сидела на траве

делала причёски земле —

косички,

хвостики,

тупей,

шиньоны,

букли —

настоящая пасторальная цирюльня!

***

Качалась птичка на проводах.

К ней подлетела другая.

Покачались,

пощебетали

да и сиганули в кусты.

Теперь поднебесные на "ты".

Конец.

***

Иду по следам-сердечкам,

оставляемым лыжными палками

какой-то женщиной.

Я женщину с картинки стираю,

сердечки оставляю —

как никак знаки,

и знаки отрадные.

Пи-пип.

А это уже мина.

В укрытие! —

не побегу! —

на любви подорвусь,

и смерти конец.

Кто слушал – тому леденец.

Кто мимо ушей сказ пропустил —

тому вшей полную голову,

пусть чешет бедовую

и разумеет заветы

бытия.

Такая чертыхня.

На мины, Господа!

***

Разбились яйца,

покатился желток,

пополз белок.

Я посыпала дорожку беглецам солью,

как никак гололёд.

***

Голый мужичок в окне

гладил живот,

в пупу промышлял,

к соскам сквозь тернии пробирался,

подбирался…

Добрался.

Да —

обознался —

то оказались не соски,

а две бородавки.

Но голый мужичок

был рад и их потеребить чуток.

***

Чёрный кот сидел на обочине.

Чёрный чёрт смотрел на меня,

передавая очами пророчество —

которое тотчас настигло меня,

птичьей манной помазав мне лоб.

А посланник и был таков.

Конец.

***

За полночь.

Самое время пить кофе,

курить спички

и думать о чем-нибудь неприличном.

Конец —

одного дня,

начало другого.

А я все тот же дурак,

или дебилло,

если уж изъясняться красиво —

по-итальянски.

***

Хорошая девочка Павлуша

лежала под подушкой.

Сверху на подушке примостился

мальчик-без-пальчика —

басенки-побасенки выдувал,

девочку развлекал.

Конец реальности, Господа,

снимайте сандалии,

идемте в пляс

сновидений,

млечного воскресенья!

***

Пошла носом кровь.

Я не успевала подставлять ладони.

Плюнула да и раззявила рот.