Бестолочь

— Да, начиная с этой недели. Говоря по правде, оно заин­тересовало меня еще в августе. Меня вообще занимают нерас­крытые дела. А это мне, может быть, и удастся раскрыть,— объ­яснил он, улыбнувшись своей мальчишеской улыбкой.— После того как я встретился с Киммелем и кое-что выяснил, он меня очень интересует в качестве подозреваемого.

Уолтер промолчал.

— Прямых улик против Ким меля у нас нет. То есть нет у меня,— добавил он с нарочитой скромностью,— но я считаю, что полиция в Ньюарке не очень серьезно подошла к этому делу. Разве вы не помните дела Киммель?

— Только то, что вы мне о нем рассказали. Что жена Ким- меля была убита.

— Именно. Не думаю, чтобы Киммель имел к вам отноше­ние, а вот вы можете поиметь к нему самое прямое.

— Не понимаю.

Корби закинул голову на диванную подушку и устало потер лоб, на котором остался розовый след от шляпы. Его голубые глаза слегка запали.

— Я хочу сказать, что дело Стакхаус очень его встревожило, куда больше, чем кажется на поверхностный взгляд. А чем больше он будет паниковать, тем скорее себя выдаст. Как я надеюсь,— хихикнул Корби.— Правда, он не из тех, кто легко себя выдает.

А я, подумал Уолтер, все это время буду играть роль подопыт­ной морской свинки. Корби собирался раздуть дело Стакхаус, превратить его в дело Киммель. Уолтер внимательно слушал Кор­би, настороженно застыв. На этот раз он постарается ему помочь.

— Киммель — здоровый толстый тип, и мозги у него работают достаточно хорошо, в какой-то степени он страдает манией вели­чия. Ему нравится заставлять окружающих — тех, кто ниже его по положению — угодничать перед собственной персоной. Сам он выбился из грязи, считает себя интеллектуалом, и тут он прав.

Улыбочка Корби действовала Уолтеру на нервы. Все это пред­ставлялось ему веселенькой игрой, чем-то вроде «полицейские и воры». Нужно иметь в душе какую-то червоточинку, какую-то патологическую жилку, чтобы полностью отдаться расследованию убийств, тем более заниматься этим с таким восторженным пылом, как Корби.

— Чего вы добиваетесь от Киммеля? — спросил Уолтер.

— В конечном счете — признания. И он у меня признается. Я много разузнал о его жене, вполне достаточно, чтобы понять: Киммель ненавидел ее с такой, силой, что, вероятно, не удовле­творился бы... скажем, одним лишь разводом. Все это прекрасно накладывается на его характер, о котором можно получить впе­чатление, только увидев Киммеля собственными глазами.

Он глянул на Уолтера, раздавил сигарету в пепельнице и ска­зал:

— Можно осмотреть дом?

Гости просили об этом теми же словами, подумал Уолтер.

— Разумеется.      .

Уолтер собирался повести его наверх, но Корби остановился перед камином. Протянув руку, он выудил бокал из ниши и начал перекатывать за ножку между пальцами. Уолтер знал, что на ободке остались следы помады, а на донце — капля мартини.

— Выпить не хотите? — спросил Уолтер.

— Нет, спасибо.— Корби поставил бокал на место и пони­мающе улыбнулся Уолтеру.— Когда я позвонил, у вас в гостях была мисс Брайс?

— Да,— ответил Уолтер тусклым голосом и первый пошел вверх по лестнице. Корби до сих пор даже не позвонил Элли. Он, видимо, уже нашел для нее определение: подруга. Или любовница. Частности не играли роли.

Войдя в спальню, Корби несколько раз молча прошелся по комнате, засунув руки в карманы. Потом вышел на площадку. Уолтер показал ему маленькую угловую, комнату, предназначен­ную для прислуги, хотя там не было кровати, только короткая тахта. Уолтер объяснил, что прислуга у них не ночует.

— Кто она? — спросил Корби.

— Клавдия Джексон. Живет в Хантингтоне. Приходит два раза в день, утром и вечером.

— Можно узнать ее адрес? — Корби вытащил блокнот.

— Весенняя улица, дом сто семнадцать.

Корби записал.

— Нынче вечером она не пришла?

— Нынче вечером нет,— хмуро ответил Уолтер.

— Комната для гостей? — осведомился Корби, выходя в ко­ридор.

— Нет, жене она была не нужна. Тут у нас нечто вроде малой гостиной.

Корби заглянул в комнату без особого интереса. Они ею не пользовались, хотя Клавдия содержала ее в порядке. Сейчас ком­ната показалась Уолтеру мертвой и отвратительной, как демон­страционный зал в мебельном магазине.

— Вы намерены сохранить дом? — спросил Корби.

— Еще не решил.— Уолтер открыл еще одну дверь: — Это мой кабинет.

— Тут у вас уютно,— похвалил Корби. Он подошел к книж­ным полкам и остановился, упершись ладонями в поясницу, отто­пырив пиджак.— Масса книг по праву. Вы много работаете до­ма?

— Нет, не особенно.

Корби перевел взгляд на письменный стол. Большой темно­синий альбом Уолтера лежал с краю.

— Альбом для фотографий? — поинтересовался Корби, беря его в руки.

— Нет, что-то вроде книги для заметок.

— Можно посмотреть?

Уолтер утвердительно махнул рукой, хотя ему не нравилось и то, что Корби трогает альбом, и то, что наблюдает за ним. Уол­тер полез за сигаретами, обнаружил, что не взял их с собой, и скре­стил на груди руки. Он отошел к окну. В оконном стекле он видел отражение Корби; тот склонился над альбомом, медленно перево­рачивая страницы.

— Что это такое? — спросил Корби.

Уолтер повернулся.