Бетховен. Биографический этюд

Принимая меры к своей реабилитации в будущем, дядя не мог пренебречь мерами, способными помочь делу в настоящем, а потому весной 1825 года, когда Карл решительно отказался сдать экзамен, так как еще с осени забросил все книги, Бетховен советуется с братом Иоганном, с приятелями Петерсом и Брейнингом, обсуждает предложение брата посвятить Карла коммерции, для чего определить его в соответствующее отделение высшей технической школы. Со своей стороны Карл, мысленно уже совершавший финансовые операции, уверил дядю в своем призвании к коммерческим наукам. Стефан Брейнинг, восстановивший теперь былую дружбу с композитором, поддержал совет Иоганна, указав на содействие, которое в этом деле мог оказать помощник директора политехникума, Рейсер, бывший соопекуном Бетховена. Действительно, Рейсер рекомендовал репетитора и нашел для Карла комнату поблизости политехникума, у чиновника Шлеммера, которому также был поручен надзор за поведением юноши. Сам же Бетховен 15 октября 1825 года поселился в предместье Беринг, в квартире, которая ему приглянулась еще весной того же года и была его последним жилищем в Вене; находилась она в так называемом Alsergrund, расположенном против Molker-Bastey, на прежнем Alserglacis, в Schwarz-paniergasse, ныне приютившейся за прелестной Votiv-Kirche, близ университета; здесь, во втором этаже, он взял три комнаты, находя их «барскою, светлою квартирою, из окон которой открывается вид на столицу, со всеми ее великолепными зданиями и далеким ландшафтом». Прелестных образцов готической архитектуры и Ренессанса, величественной Votiv-Kirche и университета тогда не существовало, и ничто не стесняло кругозора. «Все венские церкви пред вами, – пишет кто-то в тетради, – вы должны стать богомольны». Влево, через Шоттен-Тор, видны были Дунай и часть Аугартена; вправо выступал красного цвета дом, где жил друг детства, Стефан Брейнинг; как улица, так и дом (Schwarzpanierhaus) получили свое название от испанских монахов, носивших черное одеяние и долгие годы проживавших здесь. Отсюда композитор рассылал свои последние инструкции издателям, отсюда же исходили последние наставления Карлу, жившему у Шлеммера, в отдаленной части города.

Во имя священной обязанности, принятой на себя, композитор продолжает заботиться о племяннике, поддерживает мирные отношения с его матерью и еще в 1824 г. напоминает своему адвокату о завещании, по которому оставляет Карлу все свое имущество, кроме рояля (рояль этот находился на венской выставке 1873 г.; когда он был получен Бетховеном и где находится ныне – неизвестно) парижской фабрики Эрара, который должен перейти к брату Иоганну, что видно из следующих двух записок:

К госпоже Иоганне ван Бетховен.

8-го янв. 1824 г.

Усиленные занятия были причиною того, что Карл и я не могли поздравить вас с новым годом; впрочем уверен, вы не сомневаетесь в моем и Карла искренних пожеланиях вам блага.

Что касается до вашей нужды, то я, конечно, охотно помог бы вам деньгами, но к сожалению у меня столько расходов и долгов, а получить мне предстоит так мало, что в настоящее время не могу доказать вам свою готовность помочь. Пока же подтверждаю вам письменно, что можете постоянно пользоваться половиной суммы, причитающейся Карлу из вашей пенсии, мы будем выдавать вам каждый месяц расписку, которую вы сами будете предъявлять к оплате. Последнее ничуть не стыдно (несколько знакомых моих ежемесячно сами получают свою пенсию); если впоследствии буду в состоянии помочь вам своими средствами, то конечно сделаю это. Долг ваш 280 фл. 20 кр. я давно принял на себя, что вам вероятно уже сообщено. Вы давно уже могли не платить процентов.

Вы получили от меня через Шиндлера пенсию за два месяца, 26-го этого месяца, или несколько позже, получите свою пенсию за этот месяц. О вашем процессе я поговорю вскоре с ф. Бахом. Карл и я шлем вам лучшие пожелания.

Готовый к услугам Л. ван Бетховен.

К адвокату д-ру Баху.

Баден, Гутенбрун, 1 авг. 1824 г.

Уважаемый друг!

Примите искреннюю благодарность за память обо мне; чувствую себя здесь хорошо. Кстати о завещании Карла; должен вам напомнить, что однажды, как мне кажется, со мною был удар; то же самое было с моим дедом, честнейшим человеком, с которым у меня много общего. Карл был и останется единственным наследником всего моего имущества и всего, что окажется налицо после моей смерти. А так как надо и родственникам оставить что-нибудь, хотя бы они держали себя не по– родственному, то г. Brudere получит мой французский рояль из Парижа. Карл мог бы принести с собою это завещание в субботу, если только не затруднит вас. Что касается Штейнера, то пусть довольствуется тем, что в конце этого месяца и в конце сентября весь долг будет ему выплачен, потому что если с Майнцем наладится, то придется ждать слишком долго, а первые 600 фл. нужно заплатить 2 благороднейшим лицам, любезно и беспроцентно ссудившим мне эту сумму в минуту безвыходного положения, прощайте, сердечно вас обнимаю

с глубоким почтением, ваш друг Бетховен.