Без чувств (СИ)

Тело невольно швыряет то в жар, то в холод, а от былой расслабленности не остается и следа. Я не глупая. Мне не светит. Да и догадываюсь, что такой парень, как Ратмир, не может находиться один и не в отношениях, но всё равно заметно реагирую.

— Что за Анька? — зачем-то переспрашиваю.

— Дочь Богомолова.

Мне ни о чем не говорит эта фамилия, но я киваю, будто секу. И с трудом гашу вдруг возникшее желание открыть Гугл и хоть одним глазком заглянуть, что за семья.

— Мир, походу, с ней мутит. И не одну неделю. Как думаешь, может, мне тоже вытолкать её пинками под зад, если вдруг явится в особняк? Повод-то я найду...

Прыскаю от смеха, хотя за грудной клеткой неприятно колет. Наверное, Аня — и есть та хорошенькая хрупкая брюнетка, которую я видела в соцсетях.

Мутит и мутит. Молодец.

Я тоже себе кого-то найду. Достойного и привлекательного. Обязательно, но позже.

Янка продолжает выражать недовольство, но с каждой минутой всё тише и рассеяннее. Проклиная Ратмира. Строя планы мести. Разговаривая всё более бессвязно и даже смешно. А потом, наконец, засыпая на моих коленях.

Если в первые минуты мне нормально, когда я пью игристое вино, глядя в ясное ночное небо, то позже ноги начинают неметь от боли, и приход Мира я воспринимаю, будто спасение.

— Я всех выпроводил, — громко отчитывается, обходя диван и изумлённо вскидывая брови, замечая сопящую сестру.

Я резко отвожу взгляд и включаю максимум холодности. Не то что негодую — просто не считаю нужным любезничать. Ратмир — такой же соучастник преступления, как и я, по отношению к Янке.

— Отнесёшь сестру наверх?

Приходится замереть, когда Авдеев подходит к дивану и, наклонившись, запускает ладони под неподвижное тело Янки, будто не замечая, что одной — касается моих коленей, прикрытых шелковой тканью платья.

Мне странно и неоднозначно. Крылья бабочек вдруг оживают. Я нервно сглатываю и до скрежета сжимаю тонкую ножку бокала.

Горячая ладонь едет вверх по ноге. Останавливается. Моё сердце хаотично колотится и сходит с ума. У Мира — ноль эмоций. Даже дыхание по-прежнему ровное и глубокое.

— Горе ты мое луковое… — тихо приговаривает, глядя на Янку и легко подхватив её на руки.

Та невнятно что-то бормочет, но и не сопротивляется. Возможно, пока не совсем понимает, что находится в тесном контакте с ненавистным ей братом.

Я со звоном ставлю бокал и встаю на ноги. Цокая шпильками по деревянному полу, иду на опережение и помогаю открыть дверь в дом.

На второй этаж мы следуем молча. Я — хвостиком, не выражая чувств и испытывая жуткую усталость после напряженного вечера. Где-то втайне мечтая скорее скинуть мамину обувь, которая здорово натёрла стопы.

Ратмир опускает сестру на кровать и включает ночник. Янка невозмутимо переворачивается на живот и стискивает пальцами подушку.

— Ты остаешься? — неожиданно интересуется Авдеев, склонив голову набок.

Заставив себя посмотреть, быстро прохожусь взглядом по хмурому лицу, поджатым тонким губам и пробивающейся на щеках тёмной щетине.

— Возможно, исчезну, — сухо отвечаю.

— Под руку просто не лезь…

Наш разговор прерывает очнувшаяся Яна. Она открывает глаза и непонимающе осматривает обстановку. Такой вот телепорт, подруга.

— Хочу пить, Даш…

Мир не остается, понимая, что дальше мы справимся сами. Не спорит и не хамит. Разворачивается на пятках и направляется к выходу, напоследок захлопнув дверь и позволяя мне, наконец, вдохнуть полной грудью.

— Сейчас-сейчас, Ян…

Я нахожу на тумбе бутылку воды и откручиваю крышку. Пою подругу, словно маленькую.

— Давай, но мелкими глотками. Не тошнит?

Оторвавшись от горлышка, Авдеева мотает головой и обратно падает на подушку.

— Даш, ты только никуда не уезжай. Дома всё равно почти никого нет.

Я заранее обещала, что буду с ночёвкой, но почему-то последнее предложение сейчас ни черта не утешает. Особенно слово «почти».

Глава 12

***

Гостевая комната, в которой я обычно останавливаюсь на ночёвку, располагается прямо за стеной.

Здесь уже стоит на кровати рюкзак с моими вещами, внутри которого лежат гигиенические принадлежности, сменная одежда, купальник и нижнее белье.

Первым делом я снимаю мамины туфли-лодочки, разбросав их в разные стороны прямо на пороге спальни и не слишком беспокоясь о порядке.

Спустившись с высоты на устойчивую почву, свободно двигаю пальцами.

— Кайф…

Включаю ночник. Нахожу на тумбе телефон. На нем ни звонков, ни сообщений — ничего. То, что я отправляла маме, так и висит непрочитанным. Догадываюсь, что у неё есть занятия куда поважнее, чем переписываться со мной.

Потянув молнию рюкзака, достаю оттуда удобную ночную сорочку на пуговицах и с длинным рукавом.

Усталость накатывает по нарастающей. Впору упасть на кровать и крепко уснуть, но я решаю первым делом принять душ и немного прийти в себя, рассеяв туман в голове и смыв с себя чужой удушающий запах.

Открыв дверь, насторожено прислушиваюсь к тишине в особняке. Она чуть пугающая. Моментами — до дрожи. Наверное, я бы побоялась ночевать здесь одна, даже несмотря на наличие охраны на территории посёлка и установленные по периметру камеры.