Без дорог

Когда спал послеобеденный жар и солнце начало клониться к заходу, на плот к разместившейся по краю настила компании пришли два старика лоцмана. Каждый нес в руке небольшой узелок с провиантом на обратную дорогу. Босые, одетые в холщовые брюки и рубахи, с огрубелыми, мозолистыми от тяжелой работы руками, загорелые, рослые и необычно мускулистые для своего возраста старики обошли плот, перекрестились и молча, без разговоров, начали шестами отпихивать его от берега. От усилий мышцы на ногах, шее и руках вздулись, под морщинистой кожей набухли синеватые жилы, а из-под седых взъерошенных волос струйками потёк пот.

Вскоре плот подхватило течение, и шесты перестали доставать дно. Тогда на козлы в зарубы[100] были положены весла, старики поплевали в ладони и с помощью экспедиторов выгребли на стрежень. Подхваченный быстрыми водами, плот стал удаляться от Неванки. А по берегу, провожая его в далекое плавание, бежала ватага ребят.

Как только «выгребли на быстёр», на плоту сразу стало нечего делать. Старики уселись на корме на козлы и задымили цигарками из крепкого самосада. На реке стояла предвечерняя тишина, маленький ветерок рябил воду и прижимал тюль накомарников к лицам. Лоцманы с интересом рассматривали своих необычных спутников, особенно девушек, одетых в мужские костюмы, туго перетянутые ременными поясами. Через плечо у всех членов экспедиции висели полевые сумки, а на поясах геологические компасы[101], охотничьи ножи и маленькие анероиды. Мужчин было только двое — начальник экспедиции лет тридцати с небольшим геолог Сережа и совсем молодой, только что кончивший гидрометинститут, техник гидролог Юрий.

У Сережи находились в подчинении две девушки — коллекторы Вера и Муся, обе студентки географического факультета МГУ, будущие геоморфологи[102]. У Юрия проходила практику студентка-дипломница Московского геодезического института Валя. Она уже успела прослыть геодезистом, мечтала стать всесторонним картографом-полевиком[103] и поэтому свою карьеру на практической работе решила начинать с изучения рек.

Эти пять человек, то ли по молодости, то ли для большего веса среди местного населения, окрестили себя громким названием — экспедицией. Если при встречах с местной администрацией или попутчиками заходил разговор о работе, то к слову экспедиция прибавлялся эпитет — комплексная.

Когда до слуха собеседников доходили слова — «комплексная экспедиция», те невольно терялись, опускали глаза и задумывались. В чем был комплекс — толком никто не знал, но пущенные кем-то мудреные слова привились, жили и приобретали разный смысл.

Экспедицию называли комплексной в силу ее состава — геолог, геоморфологи, гидролог и картограф. У каждого было свое направление в работе, каждый по-своему подходил к изучению явлений природы, но каждый стремился изучать ее комплексно, т. е. всесторонне.

Между членами экспедиции установились простые отношения: начальство, несмотря на его более почтенный возраст, все называли Сережей, гидролога же во время работы Юрием Константиновичем, особенно тогда, когда он священнодействовал на промерах глубин, а с берегов его засекали Валя и Вера. В нерабочее время Юрия Константиновича все называли Юрочкой, а иногда даже Юраськой. Это внерабочее имя дала ему Валя.

Валя считала себя самым главным и ответственным участником промерных работ, которые без ее засечек были бы филькиной грамотой.

У гидролога была отдельная лодка. На ней делались срочные высадки и переброски на обнажения[104], а в свободное время она волочилась у кормы сбоку плота.

Лоцманы еще не встречали на Чуне такой необычайной компании и, покуривая, молча разглядывали своих пассажиров. А те, чувствуя риск предпринятого путешествия, смиренно смотрели на стариков, как на хозяев реки. От их заскорузлых и мозолистых рук и от опыта прожитой ими на Чуне жизни теперь зависел исход плавания. Наука тут была бессильна!

— А скажи, начальник, что ж у тебя в помощниках все девки или и парни есть?.. Не бывало того, чтобы девушки в Чунские пороги на проход ныряли! — спросил лоцман постарше.

На его загорелом, в глубоких морщинах лице, с большими мешками под глазами появилось строгое выражение. Серые с голубизной глаза смотрели из-под нависших бровей не мигая. В них был долгий прожитой путь, умудренный здравым смыслом и крепкой привязанностью к земному миру. На этот вопрошающий, пристальный и осуждающий взгляд ответить шуткой было невозможно.

Сережа, впрочем, как всегда, тихо хихикнул, — он не умел громко смеяться. Смутился и, покраснев, отвернулся.

— А я, кажется, все-таки мужчина! — весело ответил Юрий. Он приподнял накомарник и показал свое обросшее юным пушком лицо. — Вы, дед, не беспокойтесь! Мы люди бывалые, нам всяко бродяжить приходилось.

— Без нас они совсем пропали бы! Каши путной сварить не умеют! А уж если зашить что, так и совсем не могут, — внушительно заметила Валя и тоже откинула накомарник. — Ой! Девчонки, смотрите! На реке совсем нет мошки и комаров!