Без души

— Я нашла документы об аресте. Мне осталось их показать людям. Только не знаю, кому доверять. Может быть, Марису? Но, Серег, я обязательно справлюсь, верь мне! — она резко шагнула ко мне, желая обнять или просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.

— Выброси и забудь. Всё. Хватит, — мне пришлось закрыть глаза, чтобы Ирэн не увидела, как в них медленно возвращается жизнь. — Достаточно!

— Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, мастер? Говоришь, чтобы оставить его здесь? Но Серег хочет на свободу!

Она походила на сумасшедшую, но в тоже время… Эрик всегда здесь — в моём разуме. Только сейчас я это я. И прошу тебя, Ирэн, не трогать ничего, не изменять мою жизнь.

Пожалуйста…

— Нет, не надо. Оставь меня. Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь? Я опасен! У меня нет ничего за этими стенами, там будет только хуже. Привык. Я уже привык здесь. И Бездна… почти не чувствую её. Только голоса, но это неважно. Ирэн, милая моя, родная. Давай, встану на колени? Я не хочу возвращаться. Только не это… пожалуйста.

Она тихо рассмеялась.

— Бездна, Серег, ты говоришь, словно сумасшедший! Конечно же, ты хочешь свободы! Это всё он — мастер — заставляет тебя так думать. У тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончится.

Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.

— Нет, — воздуха катастрофически не хватало, но старался говорить как можно чётче: — Всё, что прошу — убраться отсюда в Бездну. Вон! Я не люблю тебя. Ты мне противна. Убирайся. Ирэн, пойми, наконец, я — это он. И на свободе мы станем новым мастером. Я слышу его голос. Он шепчет мне, как божественно — горяча кровь, выплескивающая из ран. Ты хочешь попробовать? Тоже хочешь ощутить это? Вместе навсегда?

Безумный смех вывел Ирэн из оцепенения, и женщина с испуганным вскриком кинулась к двери.

— Нет! Никогда! Потому что я больше не люблю тебя! Ты отвратительна! Вон! И если хочешь, чтобы в этом мире воцарился ад — освободи меня! И смотри, как я уничтожаю всё, что тебе дорого.

Дверь давно захлопнулась, и эхо моего крика перестало терзать слух болью. Я сидел, прислонившись к стене. Горло нещадно саднило — я сорвал себе голос, опять. Сил оставалось только на тихий шепот.

— Не приходи сюда. Прости. Ты, наверное, не поймёшь, но мне больно снова становиться человеком. Каждый раз, когда ты приходишь, я чувствую, вспоминаю. Ненавижу тебя, Ирэн, за это. Без чувств существовать спокойнее. Эрик был прав — непозволительная слабость. Или говорил я? Знаешь, Ирэн, я уже не могу понять, что во мне от Эрика, а что — от меня самого. Мне больно. Я не хочу быть спасителем. Не хочу быть мессией, слугой света. Он выжег во мне все хорошее. Жить в пустоте спокойнее. Она такая мягкая… я проиграл. Я всё-таки проиграл… Только не приходи.

Взгляд, отраженный в мутной луже, медленно мертвел. Так спокойнее.

Если бы только не эти голоса…

Сейчас:

Я сидел на парапете восточной башни. Не обращая внимания на прикосновения ледяного ветра, жадно глотал холодный воздух — здесь, в землях Эрика всегда царила зима.

А рядом со мной сидела Смерть.

— Простудишься, — тихая госпожа покачала головой, — даже носитель Бездны может заболеть насморком. Правда, смешно?

Странно слышать это от неё, я даже собрался что-то сказать в ответ, но… промолчал, продолжая смотреть в заполненное вязкими грязно — белыми тучами небо, словно надеясь увидеть ответы на свои вопросы. Паршиво, и слишком спокойно. Неправильно. Сознание пыталось найти ассоциацию — как это: «смешно»? Нет, не помню. Разговор, легкость, потом идея… и такой подъём, всплеск — смешно?

Помню отчаянье — это как взять нож и с силой полоснуть себя по руке. И жажда, когда смотришь на тёмные капли, стекающие по запястью. Кап — кап. И гнев… Нет, всё-таки ещё есть ассоциации. Остались. Это все часть Эрика — она пока поддерживает меня. Но Бездна подступает, стирая во мне все.

Барьеры уже не восстановить.

Я отомстил, но внутри пусто. И холодно. Или это снаружи ледяной ветер? Не знаю. Наверное, через подобное проходили многие. Долгий путь к цели, отсчитывание дней и шагов, утомительно — предвкушающее ожидание, планы… А потом делаешь следующий шаг и неожиданно понимаешь, что цель осталась позади. Дни, недели, может, целые годы укладываются в несколько минут. И вместо радости наступает опустошение.

Слишком долго этого ждал, и в последний момент, когда пришлось сломать план, перегорел.

Радости…

Нет, не было даже того, что я смог получить из частички личности Эрика. Только холод Бездны и белые хлопья снега.

— Это был щедрый дар. Только ответь: зачем? — тихая госпожа тоже подняла заплаканные глаза к небу, позволяя большим снежинкам падать на её бледное лицо, смешиваясь с красными каплями слёз.

Красиво.

— Ты не знаешь?

Неужели я должен опять всё объяснять?

— Нет. Её нить оборвалась только из-за твоего вмешательства. Ты стёр такую красивую жизнь, Серег.

Не могу понять, что прозвучало в голосе Смерти: сожаление или жалость?

— Моего? Ты шутишь? Её должны были убить. Я всего лишь не вмешался.