Без гробовой доски

Здание, которое нельзя назвать ни дворцом, ни собором, ни чем-то иным, находилось в центре площади. Оно вздувалось своими куполами подобно набухающему взрыву. Казалось, еще немного и все сдвинется с места — клубы дыма разлетятся, усыпав город осколками. Стоило присмотреться, как проступали отдельные детали, и становилось возможным рассмотреть каждую башенку, но если отвлечься на секунду иллюзия возникала заново. Несколько шагов вперед — и передо мной странное треснувшее зеркало с застывшим в нем отражением округлых башенок и множеством балконов. Колонны сделаны настолько мастерски, что казалось, отдельные осколки плавно опадают вниз, протягивая за собой шлейф дыма. Искать одинаковые колонны — бесполезная затея. При приближении становилось видно, каждый «падающий осколок» целое помещение. То тут, то там, на разной высоте «парили» в каменном массиве «дымового шлейфа» балкончики, башенки и даже двери с навесом и крыльцом, части стен с окошками. Словно кто-то перемешал множество домов и, разломав, подбросил вверх…

Эти осколки не диссонировали между собой, а напротив, смотрелись необычайно гармонично, словно неведомый архитектор отменил существование границ между дворцами и обычными домишками. Они были одним целым.

Пожалуй, впервые в жизни, глядя на строение, бросавшее вызов моим познаниям в канонах древней архитектуры, я думала не о причудливых опорах, распределяющих нагрузку по всему зданию, а парила где-то в дальних сферах. Тоска и запредельный восторг переполняли разум, оставив позади семью, вампиров, вездеход, мелочные ссоры и вообще все-все былое.

Не знаю, сколько я так простояла, не смея подойти ближе.

На грешную землю меня вернул столкнувшийся со мной покойник.

— Ой, простите! Я засмотрелась и остановилась прямо на дороге… — очнувшись от эстетического транса, я с ужасом осознала, что стою в неположенном месте, позабыв про все правила дорожного движения и не думая о собственной жизни.

— Стоять там, где ходят или ездят у нас не запрещается, — пожал плечами мужчина. Левый глаз у него был обычным, голубым, а в правый — по древней языческой традиции, получившей распространение после Конца Света, вставлен драгоценный камень, кажется рубин. В его голове светилась электрическая подсветка, или настоящий Огонь Смерти — спросить это я не решилась, но камень горел кроваво-красным огнем. Из-за этого света казалось, у незнакомца вокруг глаза кровоточащая, пульсирующая рана.

— Залюбовались? — кивнул на здание-взрыв мертвец.

— Да, я здесь в первый раз…

— Тогда советую зайти внутрь. Это наш памятник случившейся несколько сотен лет назад трагедии. Тогда здесь стоял другой город… они уже никогда не восстанут… Сегодня внутри как раз проходит ежегодное выступление. Если вы издалека, то вам особо будет интересно. Скажу по секрету, там будет петь девушка, автор баллад об Элоизе, — улыбнулся мне незнакомец.

— Не может быть! — у меня из головы как-то вылетел тот факт, что раз баллады дошли до нас из внешнего мира, то их автор может по-прежнему существовать, а значит, есть и шанс пересечься лично. Сердце бешено забилось от мысли, что обожаемые с детства строки можно услышать в авторском исполнении. В голову даже закралась мысль, что я заснула в вездеходе и теперь витаю в мире самых драгоценных грез.

— У нас возможно многое, — сняв шляпу и вычертив передо мной размашистый полупоклон, незнакомец скрылся в толпе, а я, больно ущипнув себя за руку, заторопилась к памятнику.

Вход обнаружился сразу, за одной из колонн, хотя подозреваю, что он не единственный. Пройдя под каменной аркой, я оказалась во внутреннем дворе. Со всех сторон со стен в него смотрели окна и спускались каменные лесенки, уставленные бесчисленным количеством горящих свеч. А с потолка лились снопы света не от обычных круглых прожекторов, а от поделенных на четыре квадратика, как окошки.

Приглядевшись к стенам, я с удивлением поняла, что за каждой дверью и окном находятся жилые помещения. У одного окошка стояла маленькая девочка и рисовала звездочки на запотевшем от дыхания стекле. Мимо нее снаружи по лестнице спускался скелет в старой широкополой шляпе, на которой что-то росло. В этот момент я поняла, что никогда не прощу вампиров за то, что они нас всего этого лишили. «Мир Смерти» оказался добрым и прекрасным, хотя я видела еще далеко не все, что находилось за границами купола Аллии.

В Цитадели Натаниэль в шутку посоветовал Лютику говорить при необходимости, что он спас меня от сектантов-пироманов, и если смотреть на это с точки зрения местных жителей, такая версия почти не далека от истины. С мелкой поправкой, что для полноценного спасения вампир должен исчезнуть навеки с моего горизонта. Я не знала еще большинства правил общества, обычаев и законов, но внезапно поняла, что отныне я — одна из них.

Повинуясь нахлынувшему на меня порыву, я приложила ладонь к одной из стен дома-памятника и молча дала себе клятву непременно привести сюда Алика, родителей, друзей и незнакомых мне людей из моего Города…