Без имён

Она сократила расстояние между нами, встала на цыпочки и поцеловала меня глубоко и страстно. Я не сдержал стона, когда она забрала свои сладкие губы, оставив меня желать больше. Желать её всю. Целиком. Себе.

Она не попрощалась, просто ушла. Кажется, вместо прощания у меня на губах остался её аромат. Я знал, что она больше не придет сюда, но все равно на что-то надеялся.

 На следующий день я осознал, как глупо было надеяться. И больно. Чтобы не глазеть на её рисунок и не продолжать рисовать нас, я поехал к Диме. Он всю неделю звал в гости.

Я отправился к приятелю после обеда, едва разгреб нудную волокиту с бухгалтерией по работе. Ворота были открыты. Дима предупреждал, что будет немного занят с электрикой, и я даже вызвался помочь. Не особенно шарил в этом, разве что лампочку умел вкрутить. На британской земле не очень приветствовались рукастые хозяева. Электрики обижались, если делали их работу. В этом был свой резон. Да и денег у меня всегда хватало, чтобы вызвать мастера. Но Дима возился в доме не от нужды, а по зову сердца. Любил он все чинить, латать, исправлять, мастерить.

- Саш, ты? – гаркнул он из дальней спальни.

- Я-я. Кто еще?

- Хорошо. Чайник поставь и иди ко мне.

Было в его манере панибратски общаться что-то трогательное. Пожалуй, только моя бабушка умела так ласково организовать рабочий процесс. Дима уже не первый раз непринужденно припахивал меня к делам. Тут подержать, там принести, здесь стукнуть молотком, поставить чай, нарезать хлеб. Я не сопротивлялся. Мне было в кайф.

Чайник вскипел быстро, и я заварил чай, уже зная, где лежат травяные сборы, в какой заварник их нужно засыпать и накрыть пятью полотенцами. Сделав все это, я пошел в дальнюю спальню, где еще ни разу не был. Сразу понял, что это комната его дочери. Пудровый цвет стен и мебель, как в домике Барби, не оставляли вариантов.

- Привет. Чем помочь? – спросил я, а сам оглядывался.

- Вот держи. Подай, когда попрошу. До стола не дотянусь, а прыгать уже не молод и не олень.

Я хохотнул, рассматривая Диму, который стоял на стуле и ковырял что-то в патроне.

- Все сгнило к херам, - ворчал он, заплетая провода косичкой. – Решил лампу поменять, а она почти в труху развалилась. Дочь обещала приехать с ночевкой. Как ей тут без света?

- Погано, пожалуй, - согласился я.

- Вот именно. Я новую люстру купил. Надеюсь, понравится ей. Но тут все на соплях. Уже полчаса ковыряюсь.

Я взглянул на простую люстру в виде венка цветов. Она тоже была очень девчачья. Кажется, папа Дима не очень хотел, чтобы его дочь была взрослой. А ведь ей точно за двадцать, как я понял из ранних упоминаний.

Мне стало немного не по себе. Они, наверно, нечасто видятся, а тут я приперся.

- Слушай, я наверно ненадолго. Не хочу вам мешать.

- Глупости, - махнул рукой Дима. – Дай отвертку. Ага, спасибо. Наоборот,  я бы вас познакомил. Уверен, вы поладите. Саш, на столе клема, подай.

Я не сразу сообразил, что такое клема, но Дима указал пальцем. Пока я искал нужную вещь, невольно зацепился взглядом за фото, что стояли в рамках. У Димы не было фотографий в гостиной, а вот его дочь ничего не имела против.

Наверно, было не очень прилично пялиться, но мне стало интересно. Женщина рядом с Димой, смотрела на меня с фото. Грустные, но очень добрые глаза. И сам Зорин печальный, хоть и улыбающийся. Очевидно, это фото было сделано уже после диагноза. А вот на черно-белой карточке все улыбались. Дима, его жена и карапуз, которого они оба обнимали. Смешная девчонка с бантиком на макушке и пухлыми щеками.

Я взял третьей фото и замер. С него на меня смотрела она. Моя незнакомка. Лента выпускника, лиловое вечернее платье в пол, черты лица чуть мягче, чем сейчас. Дима обнимал её за плечи.  Оба улыбались. Мое сердце остановилось. Фото с выпускного. Отец и дочь.

Она его дочь.

Я забыл, как дышать.

ОНА. ЕГО. ДОЧЬ.

Я смотрел на фотографии, сравнивая.

Малышка с родителями.

Дима и его жена.

Вашу мать, они же похожи.

Она похожа. Черты лица – от отца, но нежнее. Глаза – матери. Грустные, но теплые, добрые.

БЛЯТЬ!

ОНА! ЕГО! ДОЧЬ!

- Выпускной, - тихо проговорил Дима у меня за спиной.

Раздираемый эмоциями, я не слышал, что он закончил и подошел ко мне.

Обернувшись, я спросил, как дебил:

- Твоя дочь?

- Да, - подтвердил он.

Мне бы поставить фото и рвать когти, но я никак не мог очнуться. И точно не хотел уходить. Я не имел права знать о ней больше, но не мог не спросить:

- Как её зовут?

- Алиса.

- Алиса, - повторил я, усмехнувшись. – Красивая.

Девочка, которая прыгнула в кроличью нору. Отчаянная и любопытная. Идеальное имя для нее. Алиса Зорина.

- Конечно, красивая, - подтвердил Дима. – Вся в меня, потому что.

Я захохотал, но не стал переубеждать его, хотя очень хотелось подразнить. Алиса действительно на него похожа. Как я раньше не замечал?

Алиса.

Или замечал, но не хотел признавать?

Алиса.

Это было настолько очевидно, но я давно не верил в совпадения, не допускал даже подобной мысли.

Алиса. Алиса. Алиса.