Без любви не считается

– Конечно, будешь, – без колебаний подтверждаю я. – Ты сильнее всех, кого я знаю.

– Врешь, но все равно приятно, – морщит нос Дарина и обнимает меня. – Увидимся завтра, ладно?

– Хорошо. – Я целую ее в щеку. – Если что, свистеть не надо. Просто позвони, и я примчусь.

– Ага.

Покидаю номер, тревога клокочет в груди, но я избавляюсь от нее порывистым выдохом. Дарина справится. Я уверена.

– Домой? – спрашивает Дима.

Его вопрос коробит что-то на подкорке, но я отмахиваюсь от неприятных ощущений и беру брата под руку:

– Поехали!

Огни ночного города мелькают за стеклами, ловлю носом свежий воздух, пытаясь очистить голову. Как бы мне самой после всего этого на терапию не загреметь. А может, это не такая уж дурная идея?

– Как обстановочка в общаге? – спрашиваю я брата, который ведет себя подозрительно тихо.

– Как всегда.

– А ты? Как дела?

– Хорошо.

– Поговорил с Русланой?

– Угу, – мычит он.

– Соню выгнал?

– Нет.

– Жаль. – Я устало прикрываю глаза.

– Она сказала, что любит меня.

Яд жжет кончик языка, не могу сдержать язвительной усмешки:

– Давай угадаю. После того, как ты выставил ее из спальни?

– Да ты провидица.

– Дим, ну ведь ты же не идиот.

Его телефон, прикрепленный к подставке на панели, мигает ярким светом. Сообщение от Сони: «Ты скоро?» Дима тычет пальцем в экран, отвечая коротким: «Буду через час».

– Нам ехать минут десять, – подмечаю я.

– Я хочу кое-что обсудить. Надеюсь, ты меня поймешь.

– Постараюсь.

– Мы с Соней переедем. Вместе.

POV Марк

– Хочется больше надрыва, – говорю я, снимая наушники.

Мышь выходит из будки записи, и мы возвращаемся в компьютерную зону. Он падает в кресло, свешивая руки в стороны, а я занимаю свое место, открывая только что записанный файл.

– Может, скрипку добавим, – предлагает Коля.

– И тональность поднимем. – Я задумчиво вглядываюсь в звуковую дорожку. – А ты вытянешь?

– Конечно. Девочки по всей стране будут рыдать.

– Позвоню завтра Гарику. Есть пара идей.

– А что с текстом? Мы так и будем эти четыре строчки гонять?

– Вот именно, Коля! – Я разворачиваюсь на компьютерном кресле. – Что с текстом?

– Я пустой. Как можно писать о любви, когда все, что ты чувствуешь, это голод и усталость?

– Ты еще поплачь.

– И поплачу!

– Тебя научить девчонок кадрить?

– Какие девчонки, если мы уже двое суток сидим здесь безвылазно? – скулит Мышь.

– Завтра выходной, – сдаюсь я.

Он прижимает подбородок к груди и дьявольски скалится:

– Тогда я погнал.

– Давай, – бросаю я и отворачиваюсь к монитору. – Только не набухивайся!

– Да-да, – пропевает Коля, выскакивая из студии.

Тихо усмехаюсь и открываю текстовый документ с теми самыми злосчастными четырьмя строчками, которые пока не наделены разрывающим душу смыслом, но хорошо ложатся на мотив, который я придумал. Любовная лирика не мой конек, но я чувствую, что такой трек нужен как никогда. Сильный, одухотворенный, разбивающий сердце, заставляющий ныть старые раны. Тот, которому будут подпевать, срывая голос.

Пишу строки и стираю их, играю со словами и смыслами, но не чувствую связующую нить. Удаляю набросок и выключаю компьютер, решив, что на сегодня лимит вдохновения исчерпан. В творчестве главное – себя не задавить, системность важна, как и усидчивость, но главный инструмент всегда с тобой. Мысли беспрерывны, и нужная обязательно придет, стоит только дождаться.

Поднимаюсь в холл, пустота в животе ведет на кухню. Открываю дверь, и чувство голода сменяется холодной яростью, которая вот уже несколько месяцев колотит по моему терпению, желая разбить его в пух и прах.

– Привет, – тихо говорит Соня, накладывая на тарелку золотистую картошку деревянной лопаткой. – Голоден? Я много нажарила.

Уже собираюсь молча развернуться и уйти, как и делал всегда, но вспоминаю слова одной мудрой женщины, которые звучали скорее как факт, а не совет. «Марк, пока ты относишься к ней, как к ребенку, она будет вести себя именно так. Игнор – манипуляция и наказание для неразумных малышей, которые живут эмоциями. Взрослые люди решают проблемы другими способами».

– Да. Я бы поел, – отвечаю мрачно и подхожу к холодильнику, чтобы достать молока.

– Нальешь и мне? – воодушевленно спрашивает Соня.

Сдерживаю внутренний протест и наполняю два стакана. Соня ставит на стол тарелки, и мы садимся друг напротив друга. Всплывают воспоминания, только мы уже совсем не те, что прежде. Я не знаю эту девушку, а она совершенно точно не знает меня. Общее прошлое не делает людей близкими, как и секс не делает их парой. Несколько минут по комнате разносится только стук металла о керамику и тихое дыхание, атмосфера становится все более гнетущей из-за робких взглядов Сони, полных надежды и мольбы. Это не может больше продолжаться.

– Соня, – неторопливо произношу я, превозмогая дискомфорт.

– Да? – откликается она, вскидывая голову.

– Я хочу, чтобы ты съехала.

– Но…

– Хватит. Ты заигралась.