Без любви не считается

– Что значит «Коля подходит под мой типаж»? – бросаю вопрос наперерез, потому что фраза мамы задевает.

– Веселый, несерьезный, шумный, звезды мечтаний в глазах.

Узнаю, кому еще подходит это описание, и опускаю голову.

– В этом нет ничего страшного, – успокаивает мама.

– Нет, есть, – твердо заявляю я, ужаснувшись открытию. – Я ищу его. Ищу его в них, да?

– Да, – тихо отвечает она. – Пытаешься заполнить пустоту, которую он оставил.

– Почему я их бросаю?

– Потому что они не могут заменить тебе отца. Потому что где-то в глубине души ты обижена и не считаешь его мужчиной, пригодным для хороших отношений, а значит, и их тоже.

Зависаю ненадолго, судорожно перебирая в мыслях последних партнеров. Все, как один, внимательные, добрые, по-детски наивные и нежные. Засыпают комплиментами, обещают золотые горы. И все это нравится мне ровно до того момента, пока речь не заходит о чем-то по-настоящему серьезном.

– Твою мать, – шепчу я.

– Я здесь вообще-то.

– Почему ты раньше мне не сказала?

– А тебя раньше это волновало?

– Не особо.

– Значит, сейчас самое подходящее время. Итак, вернемся к главному. Кто тебя так разозлил?

– Марк. Марк Рождественский. Знаешь его?

– Хм-м-м… кажется, он подвозил меня как-то раз по просьбе Димы. Высокий, светленький, руки разрисованы.

– Да. Это он. И что скажешь?

– На наркомана не похож, но есть в нем что-то не очень здоровое. А в целом – красавчик.

– Я не о внешности.

– Ди, я доктор, а не экстрасенс. Мы не общались. Он сказал мне всего три слова: «здравствуйте» и «до свидания».

– Он меня боится, – недовольно вздыхаю я.

– Уверена, что тебя?

– Не знаю. Я точно нравлюсь ему, но… он не хочет никаких отношений, хотя их я ему и не предлагаю.

– А что ты предлагаешь?

– Этого я тоже не знаю. Собственно, поэтому и пришла.

– Какой он с тобой?

– До того, как узнал, что я сестра Димы, которая будет жить в их доме, или после?

– А была разница?

– И еще какая.

Рассказываю маме историю знакомства с Марком, опустив некоторые детали, которые не имеют значения, и заканчиваю событиями сегодняшнего вечера. Она слушает внимательно, не задавая вопросов, а после того, как я замолкаю и жадно выпиваю полную чашку чая, демонстративно склоняет голову и прищуривается.

– Хочешь, чтобы я ему диагноз поставила?

– Можешь и мне поставить, только объясни, какого черта я так злюсь?

– Он тебе нравится. Возможно, ты даже влюблена.

– Шикарно, – закатываю я глаза. – А отмотать это как-то можно?

– Съезжай из их дома.

– Что, если я не хочу?

– Тогда чего ты хочешь?

– Я не знаю! Он… он какой-то дурацкий! Такой принципиальный, что хочется придушить!

Мама умиленно улыбается, и я тычу в нее пальцем.

– Прекрати! Прекрати так смотреть! Мне тоже не нужны серьезные отношения, я просто… просто… – мечусь взглядом по столу, ладони потеют.

– Ты просто хочешь победить. Хочешь нравиться ему так же, как и он тебе.

– Что мне делать? – устало спрашиваю я и сдуваюсь, как проколотый воздушный шар.

– Он был женат?

– Насколько я знаю, нет.

– Какие у него отношения с семьей?

– Он вырос в детском доме.

– Был там с самого рождения?

– Этого я не знаю. А что?

Мама отводит взгляд и сжимает губы, усиленно размышляя, а потом кивает несколько раз, словно поняла сама себя.

– Что? Что это значит?! – Я чуть ли не подпрыгиваю от нетерпения.

– Думаю, Марк не боится серьезных отношений и не ненавидит их. Он попросту не умеет их строить. У детей без семьи нет четкой модели для подражания, нет образа крепких отношений. Внимание наставников чаще всего рассеянно, и сироты не получают нужного опыта в долгосрочном взаимодействии. Они могут влюбляться, испытывать все те же чувства, гормоны-то работают, но этого мало. В конце концов такие люди быстро остывают и уходят за новыми ощущениями и эмоциями. Вдобавок в них живет страх снова быть брошенными и покинутыми, поэтому они защищаются от мира, который уже один раз их отверг, выбирая одиночество и отстраненность.

Обхватываю вмиг потеплевшую шею под затылком, усталость падает на плечи тяжелым одеялом, сотканным из сомнений.

– Ди, это всего лишь мои предположения и профессиональный опыт.

– Можешь выйти из роли доктора и дать мне совет как мать? – прошу я, глядя в одну точку.

– Ты ненавидишь советы.

– Сейчас он мне нужен.

– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, – приглушенно проговаривает она.

– Значит, не стоит?

– Если ты сама не готова утонуть.

Молча киваю, мои плечи опускаются на протяжном выдохе. К такому я точно не готова, потому что видела, что из этого получается. В моих воспоминаниях мама всегда кричит на папу, даже бьет его. Она в позиции нападающего, он – жертвы. Мне казалось, мама ненавидит папу, и я совсем забыла о том, что изначально она любила его. Любила так сильно, что была готова утонуть вместе с ним, пытаясь спасти. И мы чуть было не пошли ко дну вместе, связанные семейными узами. Ей пришлось стать сильной. Пришлось отказаться от любви и взглянуть на ситуацию трезво. Ее выбор был правильным, иначе еще неизвестно, где мы оказались бы и в каком состоянии, но вряд ли он был легким.