Без наказания

— Фрэнк! — окликнул он Фэрфилда. Тот обернулся, махнул ему рукой и придержал дверь.

Хью очутился в узком и темном коридоре бок о бок с Фэрфилдом. Сэлли окинула его подозрительным взглядом и скривила гримасу.

— Кто ты такой? — грозным шепотом вопрошала она. — Ах, да, тот самый, из местной газеты. Ему можно доверять? — спросила она у Фрэнка.

— Разумеется.

— Откуда мне знать о ваших отношениях? И какого черта ты привез эту семейку сюда? Их надо было свезти в какой-нибудь отельчик.

— Сэлли, голубушка, да разве после всего этого они бы поехали в отель? — терпеливо и тоже шепотом увещевал ее Фэрфилд.

— Но ведь мы оплатили защитника. В чем же дело?

— Наберись терпения, и все образуется.

— И что на них наехало? Можно подумать, они мечтали об обвинительном приговоре.

— В таком случае все было бы куда проще.

— Что-то ты мудришь. — Сэлли вся кипела от негодования. — Ну, ладно, пошли попробуем еще разок.

Джилл сидела рядом с отцом на красном плюшевом диванчике в маленькой гостиной. Ее руки беспомощно лежали на коленях, щеки были белее мела. Взгляд Джорджа Гарднера был прикован к противоположной стене, на которой висел автопортрет Ван-Гога. Он даже не повернул головы, когда они вошли в комнату. Лесли походил на изваяние — живыми были лишь пальцы, без устали барабанившие по подлокотнику кресла. Четвертым в комнате был фотограф в спортивной куртке. Он положил фотоаппарат и вспышку на стол и теперь со скучающим видом стоял у стенки. Мрачное безмолвие этой живой картины нарушило решительное вторжение Сэлли Бэнстед.

— Ну, наконец избавились от них. Ты был просто изумителен, Лесли. А теперь за дело. Может, щелкнем для начала семейное фото?

— Я ведь сказал вам, мы не будем сниматься, — нарушил свое молчание Джордж Гарднер.

— Хватит тянуть резину. Вы. заключили с «Бэннер» сделку. Извольте выполнять ее условия.

Пальцы Лесли перестали барабанить по подлокотникам.

— Я не заключал никакой сделки.

— Ты знал, что тебя будет защищать Магнус Ньютон. Тебе все растолковали самым подробным образом.

— Я не заключал никаких сделок. И ничего не подписывал.

Сэлли достала маленький, украшенный драгоценными камнями портсигар и щелкнула такой же зажигалкой.

— Чего ты добиваешься? Еще денег?

— Нам не нужны ваши чертовы деньги, — сказал Джордж Гарднер. Его беззубый рот произнес не «чертовы», а «шортовы».

Сэлли сделала две глубокие затяжки и загасила сигарету.

— Фрэнк, ну-ка прояви инициативу.

Фэрфилд заговорил вполголоса, точно повторяя давно затверженный урок:

— Давайте-ка двинем всей компанией в бар. Там оно куда веселей. Отпразднуем нашу победу.

— Мне не до праздника, — изрек Джордж Гарднер.

Фэрфилд будто его не слышал.

— Только давайте сразу же поставим все точки над «и». Вижу, вы не любите «Бэннер» и не хотите иметь с ней дело. Пусть так. Но поймите же вы в конце концов, что без нашего юного друга Хью и без меня, выкопавших эту историю с брюками, о которых Лесли ни за что бы не вспомнил, парня бы как пить дать засудили. Да и Ньютон сыграл не последнюю роль. У вас договор с «Бэннер»…

— Пусть газета возбуждает против нас иск, — прошамкал Гарднер-старший.

— Вы считаете, что это исключено. Возможно, вы правы. Но ведь дело не только в договоре. Любите ли вы «Бэннер» или нет, ваша семья в большом долгу перед этой газетой. Может, вам и удастся уклониться от его уплаты, только я знаю, каким прозвищем наделил бы мистер Гарднер члена профсоюза, пытающегося увильнуть от исполнения своего долга.

— Он прав, — сказала Джилл. — И вы оба это понимаете. Чтак, что вам от нас нужно? — обратилась она с Фэрфилду.

— Прежде всего фото. Несколько снимков Лесли и штуки две семейных. Другие газеты уже успели их сделать. Вам, надеюсь, не хочется, чтобы именно «Бэннер» оказалась в худшем положении. Потом мы с Лесли уединимся на одну ночку в каком-нибудь спокойном отельчике, пообедаем и набросаем вчерне наш рассказ.

— Но зачем пороть такую горячку? — спросила Джилл. — Дайте ему хоть денек отдышаться.

— Это нужно сделать именно сегодня, — сказал Фэрфилд. — Мы и так уже затянули. Больше откладывать некуда.

— Мы и в самом деле в долгу перед ними, — устало сказала Джилл.

Воцарилось молчание. Сэлли Бэнстед едва заметно кивнула фотографу. Они вместе шагнули на середину комнаты, точно актеры, ожидавшие за кулисами своего выхода.

Лесли Гарднер встрепенулся.

— А как быть с Королем? — спросил он почему-то не у Сэлли, а у Фэрфилда.

— С Королем?

— Да, в этой вашей статье. Что о нем сказать?

Казалось, впервые за весь вечер Фэрфилд был поставлен в тупик, хотя и не замедлил с ответом:

— Мы еще успеем это обговорить. Конечно, тебе придется сказать и про Короля.

— Его признали виновным. Его что, повесят?

— Не исключено. Ему уже девятнадцать.

— А меня бы не повесили?

— Тебя бы нет. Тебе только семнадцать.

— Ладно, поехали, — сказала Сэлли, обращаясь к фотографу.

Вспышка заставила всех вздрогнуть.

— Пускай тогда повесят и меня! — выкрикнул Лесли, вскакивая с кресла. — Я не хочу, чтобы меня оправдывали! Я тоже виновен!