Без названия

- В 1966 году вышла книга Гилевского "Сравнительное исследование", т.е. через год после того, как он, по его словам, возвратил пакет дочери Диомиди. Но в книге ни слова о пакете. Хотя автор, казалось бы, должен был хоть как-то упомянуть о нем: либо существуют письма и дневники Диомиди, либо их нет, либо они в музее, либо переданы дочери Диомиди. Никакого упоминания, будто пакета вообще не существовало. В 1971 году по решению обкома сейф был открыт. Пакета там не оказалось. В первых двух изданиях книги профессора Самарина он упоминается, как хранящийся в музее. В третьем, посмертном, которое редактировал Гилевский, этой упоминание исчезло. Вы обращали внимание Гилевского на эту странность?

- Обращал.

- Что он ответил?

- Что Самарин, мол, заблуждался, но из уважения к нему Гилевский не стал настаивать на исправлении, а когда Самарин умер, в третьем издании, дескать, восстановил истину и убрал это заблуждение.

- Как по-вашему, каким образом письмо Сэма Шобба могло попасть к американскому автору до того, как пакет был передан дочери Диомиди.

- У меня есть ответ на эту загадку.

- Какой?

- Пакет никуда не пропадал, не передавался в Фонд имени Драгоманова, не возвращался дочери Диомиди. Он оставался в руках Гилевского.

- Да, но в сейфе его не было, - сказала Кира.

- Мало ли куда он на время мог перепрятать пакет, а потом опять вернуть его в сейф, куда годами никто не заглядывал. Допускаете ли вы, что имея столько лет возможность вскрыть пакет, Гилевский удержался от соблазна? Если еще иметь в виду, что он был помешан на Диомиди.

- Да, но ведь сейф можно открыть только двумя ключами, один из которых у директора музея.

- А вот на эту загадку я ответить не могу, - Чаусов был подавлен скорее всего тем, что он, считавший себя лучшим знатоком публикаций, связанных с именем Диомиди, не имел понятия о книге Дж. Бэррона, вышедшей в Нью-Йорке; и еще, вероятно, вопросом: каким образом письмо Сэма Шобба к Диомиди, которое скорее всего находилось в пакете, попало к американскому автору. Если бы оно хранилось в другом месте, то было бы опубликовано давным-давно, ибо написано еще в 1947 году! И не только опубликовано, но и расцитировано!..

Кира наблюдала за Чаусовым. Он был выбит из колеи, обескуражен. И она подумала, что сейчас самое время приступить к главному.

- Надо кое-что привести в соответствие, Алексей Ильич, - начала Кира. - Первый вопрос: скажем, если вам надо пройти в музей этнографии и художественного промысла, вы покупаете билет?

- Нет. Я много лет там проработал, вахтерша Фоминична меня хорошо знает.

- Значит, если бы вы вошли туда, когда проходило шесть-семь посетителей, она могла и не обратить на вас внимания?

- Скорее всего.

- Хорошо. В тот день, когда вы говорите, вы были на выставке мебели, там было много народу?

- Не очень.

- Если бы там в это время находился какой-нибудь ваш хороший знакомый, скажем, Огановский, могли ли бы вы его или он вас не заметить?

Чаусов задумался, затем спросил:

- А что, Огановский был там тогда?

- Когда "тогда"? - спросила Кира.

- Ну... в этот день... в это время.

- Вы не ответили на мой первый вопрос.

- Пожалуй, мог и не заметить.

- А вот Огановский утверждает, что не заметить вас и Жадана, если бы вы находились там, невозможно. Народу почти не было. Впрочем, это легко проверить по количеству проданных в тот день билетов. Ведь это было уже перед самым закрытием выставки, конец дня. Кроме того, есть возможность устроить вам и Жадану очную ставку с Огановским.

Чаусов умолк. Она ждала, давая ему возможность принять какое-то решение. Наконец, сглотнув ком, Чаусов тихо вымолвил:

- Я не был на выставке.

- А Жадан?

И снова пауза.

- Я спрашиваю, Алексей Ильич, а Жадан был?

- Не знаю.

- Где же все-таки вы были в интересующее меня время?

- Я не могу вам этого сказать.

- Что так? Уж не замешана ли тут женщина? - усмехнулась Кира.

- Да.

- Боже, какие банальности! Сейчас вы скажете, что она замужем, что вы, как джентльмен не можете назвать ее имя.

- Именно так.

- Пошловато получается, как из дурного романа, Алексей Ильич. Но если вы не назовете ее, и я не смогу ее допросить, ваше алиби не стоит и выеденного яйца. Вы это понимаете?

- Понимаю.

- Итак?

- Ее зовут Виктория Петровна Непомнящая.

- Где она работает?

- Лаборанткой на химкомбинате. Комбинат в должниках, и многих сотрудников отправили в неоплачиваемые отпуска. Ее тоже.

- Кем и где работает ее муж?

- Он инженер в "Энергосетьинспекции".

- Часто бывает в командировках?

- Да.

- И в этот раз?

- Да... Я прошу вас только, если будете встречаться с нею, постарайтесь так, чтоб муж не знал, не впутывайте ее.

- Насчет не впутывать, - все будет зависеть от вашей и ее правды или неправды... Домашний адрес Непомнящей и телефон, если есть.

Он назвал.

- Значит, вы пришли, зная, что муж в командировке?

- Да.

- В котором часу?

- После пяти вечера.

- И пробыли там до?..

- Начала десятого.

- Откуда вы знали, что муж в командировке?

- Она сказала.

- Она знала, когда он должен вернуться?

- Надо полагать.

- Итак, вы пришли и?..

- Поужинали.

- С выпивкой?

- Немного.

- Что вы пили?

- Коньяк.

- Какой?

- "Десна".