Без новостей

Связь между наплывом новостей и снижением качества политического дискурса можно считать и случайной корреляцией. Но я так не думаю. Ход событий слишком напоминает «гонку вооружений». Представьте, что вы на футбольном матче. Другие болельщики перед вами встают на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее на поле. Естественно, остальные, включая вас, тоже вынуждены приподняться. Эффект нулевой, за исключением разве что того, что у всех зрителей сводит судорогой икроножные мышцы. Ровно то же происходит сейчас с производством и потреблением новостей. Чем громче кричат одни, тем громче должны кричать и все остальные. Чем более скандальна в своей аргументации одна сторона, тем круче должна отстреливаться другая. Последствия мы видим: белый шум нарастает, а общество поляризуется.

Новости стали причиной нарастающей гонки на износ. А мельчайшая единица в этой гонке — взрывное ультракраткое новостное сообщение. В одиночку вы не можете остановить ее или развернуть в обратном направлении. Но присоединяться к этой гонке вы не обязаны. И в первую очередь не надо принимать во всём этом участия, если вы хотите стать по-настоящему демократически настроенным гражданином.

32 А КАК ЖЕ ДЕМОКРАТИЯ? ЧАСТЬ II

В предыдущей главе мы выяснили: можно стать лучшим демократом скорее при воздержании от новостей, чем при погружении в их бурлящий поток. Теперь второй вопрос: кто будет строго наблюдать за властями, если мы все пропишем себе воздержание от новостей?

Демократия хорошо функционирует только в сопровождении постоянных отчетов, когда настоящее положение дел непременно выносится на свет и освещается в полном объеме. Эта задача значительно сложнее, чем репортажи о новостях. Следовательно, нам нужны два вида журналистики. Первый — расследования, раскапывающие скрытые факты и раскрывающие злоупотребления. Второй вид — описывающий картины в целом, вскрывающий закулисные игры и разъясняющий суть событий, — назовем разъяснительной публицистикой. Оба жанра — дело многотрудное. Оба обходятся дорого. Оба требуют высокого уровня мастерства от производителей и сосредоточенности потребителей. И оба очень плохо укладываются в новостной формат.

Самым известным примером в истории расследовательской журналистики стал Уотергейтский скандал в США, раскрывший злоупотребления властью и стоивший поста президенту Никсону. Такие громкие, оказавшиеся в центре всеобщего внимания журналистские расследования, конечно, большая редкость, и подобного почти никогда не случается на местном уровне. Но дело не в этом. Журналистские расследования очень важны. Нет вопросов: нам нужны люди, которые внимательно следят за действиями «чистых и нечистых на руку» властей — на глобальном, региональном и локальном уровнях. К сожалению, немногие журналисты сохраняют вкус к таким вещам. При расследовании нужно потратить массу времени, иногда недели и месяцы, на единственную статью. Это вам не новости, где в большинстве случаев достаточно нажимать кнопки Копировать и Вставить. Авторы журналистских расследований должны разбираться во всех аспектах избранной темы не хуже тех властных персон, о которых они пишут. В отличие от новостников они вынуждены покидать свое комфортабельное кресло на рабочем месте и быть достаточно смелыми, чтобы шагнуть в этот жестокий мир. Настоящий расследователь не удовольствуется первой попавшейся занятной историей, которая в принципе годится для публикации. Он копает как можно глубже — при этом и руки пачкаются — и старается представить нам как можно более достоверную картину.

Надо ли публиковать эти разоблачительные, сенсационные результаты журналистского труда в виде новостных леденцов? Нет. Не так важно, потребовалось ли для разоблачения потратить день, неделю или месяц. И не так важно, чуть раньше или позже удалось вытащить на свет происки злоумышленников. Главное — чтобы факты действительно были достоверными, чтобы всё было полностью, стопроцентно проверено. Да, публикации по Уотергейтскому скандалу печатались в ежедневной газете (The Washington Post). Но эти статьи были длинными (до 16 тысяч строк), их объем соответствовал полностью заполненной странице Frankfurter Allgemeine Zeitung без иллюстраций — резкая противоположность быстрому новостному корму. Разумеется, с тем же успехом Боб Вудворд и Карл Бернштейн[46] могли публиковать свои материалы в журналах. Или — если бы в 1972 году у нас уже был интернет — вести свой обстоятельный и подробный блог. Или издать книгу. Но сам факт, что они не публиковались в новостях, никак не ограничил роль четвертой власти в демократическом государстве. Совсем наоборот: эти публикации повысили ценность расследовательской журналистики как самой достоверной.

Второй вид журналистики, в которой мы срочно нуждаемся, — разъяснительная. Здесь должна идти речь о том, какие явные и скрытые причины привели к тому или иному развитию событий, что и чем вызвано, какие взаимосвязи возникают и как можно решить проблему.