Без огня

Тьма. И деревянный ящик
сам собою в лаз скользящий
падает. Огонь, огонь.
Господи, убей, но тронь
эту крысу на краю
биссектрисы – жизнь мою.

Тьма. Дурак хохочет. «Рак?»
«Выпьем? Да» – Я сам дурак,
у котла всю жизнь стою
ей еёной на краю,
глядя, как уходит жизнь
сквозь окошко смотровое.
Крыса мечется, как рак.
Птица стонет, рыба воет,
все танцуют кое-как.

ноябрь 2007

***

Все продано, все проклято
Давным-давно. С берестяной таблички
Какую руну нам прочесть?
Скворцы и живчики,
Синильные синички,
Опомнитесь!
Бог есть!

2007

СТАНСЫ

I
Я изучил структуру грязи,
она сродни моей мазне
из слов и слизи. Как в экстазе,
он шепчет ей: «О, не, о, не».
Она ему: «Да, да, спусти»,
И грязный хер в ее горсти
цветет как ирис подневольный,
как незабудка бытия.
Он шепчет ей: «Моя, моя».
Она ему: «Мне слишком больно,
уйди немного, погоди…»
И тут свалилась сковородка,
что наобум лежала сверху.
Какой дурак ее поставил?
Короче трах, трах, трах и баста,
и склеились они в экстазе,
и помощь не позвать,
не дотянуться до телефона,
до Бога, уж, подавно. Вот
структура мерзости и грязи.
И сын пришел. Они в экстазе.

II
Забыли слова основные.
Страсть и убийство, любовь,
если хочешь – любовь
сметана с кровоостатком
в пустыне, где жажда бесцельна,
бессмысленна. Где тот оазис,
что спас героя пустыни,
автора черного белого маленького принца,
где этот жалкий источник?

III
Забавные слова на ум приходят,
и бедный ум дивится их сознанью,
их состоятельности полной вне ума,
их пьяной трескотне, и щебету,
и ласке фонем текущей как бы в никуда,
направо и налево. Знать бы, что
делает твоя левая, когда правая занята
текущим дерьмом и своим, и чужим,
когда ты уже post mortum.
О, если бы это был полный финиш!
Ан, нет – истязанье есть истязанье
последнего: ты последний кричи, если хочешь,
зови, зови, зови к себе на помощь,
и они придут – забавные слова.

февраль 2008

***