Без определенного местожительства...

– Вот сейчас я трезв, а радости больше, чем отрицательных эмоций. Несколько лет такого не было… Я ведь много раз бросал. И больше суток не выдерживал. Сразу вспоминалось все плохое. И столько негативных чувств накапливалось, что сердце, казалось, не выдержит, разорвется. И я снова пил. А сейчас мне водка не нужна. Наташа, ты меня спасла!

Как-то они с китайскими сумками за плечами шли вдвоем по улице, ища глазами контейнеры. Наташа уже мало отличалась от других бомжей: грязная одежда, немытые волосы. Неожиданно Доцент остановился, развернулся и зашагал назад. Девушка догнала его, заглянула с тревогой в лицо.

– Что, Андрюша?

– В том доме я жил.

Они молча прошли полквартала.

– Андрюша, а квартира до свадьбы была твоей? – осторожно спросила она.

– Да.

– Тогда по закону она тебе принадлежит.

– Я живу по своим законам, Наташа. Разводиться я захотел, значит, я и должен был уйти. Не хочу об этом вспоминать.

Она посмотрела на него своими мягкими карими глазами. В них был упрек и в то же время – любовь и понимание. Больше они к этой теме не возвращались.

Любовь придает людям смелость. Доцент решился сходить к Петрову. Он и раньше несколько раз собирался было к коллеге, но мысль, что дверь могут открыть жена или дочки Петрова и увидеть его в таком виде, останавливала его. С помощью Наташи привел себя и свою одежду, насколько это было возможно, в порядок. Канай дал ему плащ. Визит оказался на редкость удачным. Пять владельцев дач, в том числе Петров, искали сторожа. При прежнем, пьянице, дачи три раза обворовывали. Петров порекомендовал Доцента.

Они с Наташей перебрались сюда на другой день. Петров предоставил им времянку на своем участке, дал одежду из своего гардероба. Доцент получил аванс. Петров уехал.

Они не верили своему счастью.

– Это первый этап, – говорил Доцент. – Потом я документы восстановлю. В школу вернусь. Квартиру снимем. Ты учебу продолжишь.

Во второй половине дня пошел мелкий дождь. Доцент засобирался в город.

– Канаю плащ надо вернуть.

Девушка переменилась в лице.

– Да он его тебе, наверно, подарил.

– Он этого не говорил.

– Андрюша, не нужно туда ездить! У меня предчувствие нехорошее!

– Ничего теперь со мной не случится, Наташа, – улыбнулся Доцент. – Вектор моей жизни поменялся.

– Лучше вместе поедем.

– Нельзя. Я обещал, что здесь всегда кто-нибудь будет.

– Тогда я отвезу.

– Ну что ты. Тебе там одной появляться не надо. Не беспокойся, я только отдам плащ – и назад.

Он поцеловал ее и ушел. Она опустила голову.

10

Как и рассчитывал Доцент, бомжи уже были на месте: дождь заставил их вернуться пораньше. Пили водку. Предложили и ему. Он отказался, хотя ему очень захотелось выпить. У Доцента было чувство, что только выпив, он сможет в полной мере ощутить свое счастье. Сейчас же какая-та доля его «я» словно не участвовала в его новой жизни. Однако он и самому себе не признавался в этом желании и без труда поборол его. Доцент снял плащ – пиджак под плащом был приличен, но мал ему,– протянул Канаю.

– Да я его тебе насовсем дал, – удивился тот.

– Теперь он тебе нужнее, – настаивал Доцент. Канай взял плащ. – А Валя где?

– Шляется где-то,– ответила Ырыс.– С утра бухая: Куклу ее поезд переехал.

Бомжи поделились с ним последними новостями. Они узнали их от Назгуль-эдже: ее родственник работал в милиции. Толян и Руслан сидели в следственном изоляторе. Их подозревали в убийстве Склеротика и Егорыча – почерк был один и тот же: обоих сначала били, в полсилы, затем перерезали горло – и грабежах. Толян сознался, что ограбил троих в сговоре с проститутками. Те приводили клиентов в условленное место. Награбленным он делился с сутенерами..

– Одну проститутку тоже задержали. За соучастие,– с каким-то удовлетворением сказала Ырыс.– Перизат эту самую.

– Это ее заставили,– вмешался Канай.– Она же тихая, безответная.

Ырыс только махнула на него рукой и продолжала:

– Толян сказал, что вытащил у Егорыча шестьсот сомов. Но клянется, что никого не убивал. Руслан отрицает все.

Доцент выслушал и собрался уже уходить, как вдруг увидел бегущую к ним Светку.

– Доцент, выручай! – Она подскочила к нему.– На Толика еще и старикана того, Склеротика, вешают! Раз отсидел – все на него можно валить! А ты же в тот день, когда Склеротика замочили, с Толиком и Русланом кантовался, весь день. Вспомни! Ты им еще железку помог нести. Толик тебе еще вечером морду набил. За то, что за меня заступился.

– Что днем было – помню.

– Так днем и надо. Деда в полдень пришили. Так установили… Доцент, дай показания! Только скажи, что вы в тот день вместе были. Пойдем, здесь недалеко.

Доцент колебался. Ему не хотелось идти в милицию, все его существо восставало против этого.

– Что ты, Светка, несешь? – вмешалась Ырыс.– Кто его будет слушать?

– Еще и его заметут,– добавил Канай.

– Да заткнитесь вы! – прикрикнула на них девочка.

– Не ходи, Доцент. Не смеши людей. Твои показания ни на что не повлияют,– присоединился к ним Митрич.

Светка злобно выругалась.