Без подводных камней

– Вы наугад достаете две пары, видите, что они черные, и утверждаете, что в этом ящике все колготки черные. А когда вам пытаются возразить, показываете эти несчастные две пары и кричите: «Вот! Я провела эксперимент! Вы собственными глазами видите, что колготки черные!» Но когда вы откроете ящик, то очень может быть, что не обнаружите там больше ни одной пары черных колготок. Чтобы сделать грамотное заключение, если условия не позволяют нам открыть ящик и просто описать явление, нужно знать еще очень много вводных данных. Например, каких цветов вообще выпускаются колготки, какое предприятие выпускало конкретно эту партию, как оно окрашивает свои изделия, не было ли перебоев с тем или иным сырьем, насколько равномерно распределены по цветам колготки внутри ящика и много еще другой информации, которая позволит вам на основании случайной выборки в двадцать колготок дать заключение об их распределении по цвету, которое окажется близко к истине. А так, извините, щелкнув пальцами, ах, название «туберкулез» происходит от латинского слова «бугорок», и раковые опухоли описывают как бугристые, значит, между этими патологиями много общего и онкологию надо рассматривать как инфекционное заболевание. И вуаля! Весь мир бьется над решением проблемы рака, а ты у себя в кухне на коленке изобрела панацею. Прелесть же! Красивая сказка, но в реальности так не бывает, к сожалению.

Ирина снова посмотрела на Валерию Михайловну. Та сидела спокойно, с немного снисходительным видом, как иногда взрослые слушают фантазии детей. Что для шизофреника крайне нехарактерно, обычно они яростно оберегают свои бредовые идеи от стрел логики и здравого смысла.

– Послушайте, но вот вы врач, профессор, – сказал Шубников мрачно, – знаете, что в анамнезе у подруги острый психоз, и вдруг она начинает высказывать идеи, которые вы однозначно определяете как бредовые. Неужели вы не забеспокоились за ее здоровье? Вы не думаете, что если бы вовремя уговорили ее показаться врачу, то сегодня у нас не было бы повода здесь собраться?

Огонькова нахмурилась:

– Знаете что, молодой человек! Рановато вам еще мне выговоры делать! На мой взгляд, да, идеи Лерочки попахивали бредом, но я не специалист в иммунологии, в конце концов! У нее есть непосредственный начальник, пусть он и решает. Это, знаете, в пионерском детстве и комсомольской юности хорошо рассуждать, что истинный друг это тот, кто правду в лицо скажет, крылья подрежет и в ведро с помоями окунет, а кто тебя похвалит и вдохновит, тот ложный друг. В зрелом возрасте взгляды меняются… Как говорила Мария Васильевна, мама Лерочки: будьте добры ко всем родным и друзьям, ибо неизвестно, кто из вас доживет до старости. Я не хотела терять самого близкого человека ради торжества истины, да и потом психологически Лерочкино поведение вполне понятно. Она полжизни посвятила мужу и детям, считая это главным предназначением женщины, но вот дети улетели из гнезда, муж отдалился, трудности, которые надо преодолевать, тоже рассосались… Можно заняться работой, но поздно, время упущено. И хочется вскочить в последний вагон, наверстать, перепрыгнуть… Вот в ход и идут дерзкие гипотезы. Я, грешным делом, решила, что она просто хочет обратить на себя внимание, такая стратегия тоже работает неплохо. Выкрикни какую-нибудь дичь, и оглянуться не успеешь, как ты знаменитость. Одиозная, да, но все тебя знают. Поймите, мы с Лерочкой общались много, почти каждый день, и во всем, что не касалось науки, она была само здравомыслие, и даже как-то не связала ее научные в кавычках достижения с той давней историей.

Свидетельницу отпустили, и Ирина вызвала доктора Панину, много лет назад лечившую Валерию в Снегиревке. С тех пор Панина прошла славный путь от ординатора до начмеда и явно была возмущена, что ее отрывают от работы ради такой ерунды. Ирина заметила, что врачи, которых вечно стараются сделать виноватыми во всем, дают показания враждебно и осторожно, стараются не произнести ни одного лишнего слова, понимая, что любой их вздох может быть истолкован им во вред. Огонькова, наверное, тоже была бы далеко не так доброжелательно настроена, если бы не любовь к подруге.

Панина сквозь зубы, но признала, что да, был такой эпизод в ее практике, и она хотела сделать как полагается, то есть вызвать психиатра и дальше определять тактику совместно с ним. Только вот она тогда была простым врачом, поэтому пришлось подчиниться заведующей, приказавшей спустить все на тормозах.

Вопросов к ней не возникло, и Ирина предложила свидетельнице занять место в зале, но та с негодованием постучала указательным пальцем по циферблату своих часов и молча удалилась.