Без подводных камней

Ирина с трудом представляла себе, каково это – существовать в атмосфере скептического равнодушия, когда ты предлагаешь интересные идеи не ради собственного обогащения, а чтобы помочь человечеству избавиться от одной из самых страшных болезней, а тебя будто не видят и не слышат, в лучшем случае покрутят пальцем у виска. До какого-то момента можно утешаться, что тебе важен процесс, а не результат и что потомки оценят, но со временем это перестает работать, и наступает нервный срыв. Кто виноват, что Валерию Михайловну он настиг в такой страшной форме? Может, Шацкий, много лет игнорирующий подчиненную, а может, Вероника со своими откровениями. Если Валерия молчит, это еще совсем не значит, что Вероника не успела ей ничего сказать. Женщина оберегает Колю, вот и все. Кому какая радость, если он узнает, что родился у пятнадцатилетней девочки в результате изнасилования, стало быть, его отец как минимум негодяй, а вернее, жестокий психопат.

Так что диагноз психиатров верен. Почти. Надо просто вычеркнуть из него вялотекущую шизофрению и хроническую психотравмирующую ситуацию заменить на острую. Остается только один маленький вопросик, совсем крошечный…

– Вернувшись домой после суда, Валерия повела себя нервно, – сказала Ирина, – искала свои записи, обвиняла Филиппа, что он их уничтожил. Ветров, будучи не в курсе рабочих дел бывшей жены, расценил это как шизофренический бред и вызвал «скорую помощь». К нему претензий нет, он заботился о супруге, но ведь тут же присутствовал и Валерий, который в курсе профессиональной жизни тезки как никто другой. Почему он не сказал, что записи существуют и никакой это не психоз, а нормальное беспокойство человека за труд всей своей жизни?

– Не исключено, Ирочка, что он сам и раздул ситуацию. Начал нагнетать, с озабоченным видом шептал Филиппу: «Что-то мне тревожно за Лерочку, посмотри, как она агрессивна, с каким маниакальным упорством требует несуществующие бумаги! Ты-то давно не практикуешь, а я все время в клинике, так что отличаю нормальное поведение от ненормального. Дай бог, чтобы я ошибся, но давай на всякий случай вызовем «скорую», чтобы потом локти не кусать». Ну и накрутил.

Шубников тяжело вздохнул:

– В теории все логично прямо до невозможности, и я бы поверил, если бы не пообщался с Валерием Николаевичем. Слушайте, нормальный мужик, отзывчивый, спина больная…

– А вы думаете, что у настоящих злодеев рога и кровь капает с клыков? Настоящее зло незаметно, – сказала Гортензия Андреевна.

– Александр Васильевич, – воскликнула Ирина, – разве так поступают ответственные люди? Вы первый пришли ко мне с этой версией, посеяли сомнения, а теперь в кусты? Только на том основании, что Гаккель – нормальный мужик? Вы вообще представляете себе, сколько таких нормальных мужиков у меня пересидело на скамье подсудимых? Да девяносто девять из ста свидетелей начинают свои показания со слов «мы даже подумать не могли»! Психопаты – это не только мрачные нечесаные личности, замкнутые сами на себя. Среди них встречаются яркие, обаятельные люди, способные увлечь за собой целые коллективы, а то и народы. Мне тоже нравится Валерий Николаевич, но наши с вами впечатления – это последнее, что следует принимать во внимание.

– Но ведь объективных данных нет, одни догадки.

– И это верно, – вздохнула Ирина, с некоторым трудом выбираясь из-за детской парты, – идти в прокуратуру в сущности не с чем, поэтому боюсь, что придется оставить все как есть, во всяком случае до тех пор, пока Валерия Михайловна не выйдет из психушки.

Гортензия Андреевна энергично кивнула и тщательно стерла с доски. Меловая пыль поплыла в воздухе, и Ирина с Шубниковым синхронно чихнули.

– Пока я тоже не вижу другого выхода, – произнесла учительница, – но буду думать дальше. А вы, молодой человек, поезжайте в клинику и изучите операционный журнал.

Шубников так и сделал, справедливо рассудив, что в выходной легче остаться незамеченным или хотя бы меньшему количеству людей придется объяснять свой странный интерес. Журнал обычно лежит в ординаторской операционного блока, и войти туда в уличной одежде – настоящее святотатство. Теоретически возможно, не остановят, но для хирурга это то же самое, что для вампира переступить порог церкви.

Действуя наудачу, он заглянул в приемный покой, нашел там ответственного дежурного, представился и соврал, что операционный журнал нужен ему для статьи. По счастью, ответственный еще помнил, что был такой подающий надежды Саша Шубников, который то ли погиб в Афгане, то ли спился, и без лишних слов посадил его в дежурантской каморке, налил чайку и послал интерна в оперблок за журналами.