Без поцелуя на прощание

Я гляжу на другого врача, стоящего в отдалении. Он невысокий и строгий, и я тут же решаю, что он мне не нравится. Он говорит с невысокой блондинкой, которая истерично плачет. Она стоит ко мне спиной, но я тут же ее узнаю. Это Никки. Ее трясет, и я слышу, как громкие рыдания разносятся по коридору. Я закрываю уши руками и трясу головой из стороны в сторону, умоляя, чтобы эти крики не подтверждали того, что я так усердно пытаюсь отрицать. Я едва замечаю жалкую фигуру красивого мужчины, стоящего рядом с ней. Он тоже расстроен, но это не так заметно. Он более сдержан. Единственный крошечный намек на эмоции – это неконтролируемое подергивание его левой брови. Он хорошо скрывает свою боль даже от самого себя, наверное.

Седовласая женщина продолжает говорить со мной, но я не могу отвести взгляда от Николь и стоящего рядом с ней мужчины. Они пока не заметили нас с Марком. Я рада. Я продолжаю игнорировать то, что мне говорят. Марк, однако, слушает: это видно по его лицу. Его губы крепко сосредоточенно сжаты. Каждое болезненное слово отражается в контурах его убитого горем лица. Я хочу закричать, чтобы он тоже закрыл уши, чтобы не позволил словам доктора достичь их, но уже слишком поздно. Он знает.

Его рот раскрывается, и из него вырывается низкий, гортанный рев. Он так отчаянно качает головой, что мне кажется, она вот-вот отвалится. Его дыхание убыстряется, а по покрасневшим щекам начинают течь бурные слезы. Он верит врачу. Это правда. Должно быть, это правда.

У меня громко звенит в ушах, и теперь, когда я пытаюсь услышать то, что мне говорят, я уже не могу. Я слышу шум на фоне, звон чашек в буфете, крики детей в отдалении. Я вижу, что доктор все еще говорит. Боже, должно быть, ей есть что сказать. Ее губы двигаются, но звук не достигает моих ушей. Я сжимаю руками грудь и чувствую в сердце пронизывающую боль. Ребра трещат так сильно, что я боюсь, что они не выдержат. Я кричу:

– Нет, прошу, о боже, нет!

Она скажет это. Я услышу ее, и пути назад уже не будет. Ничто уже никогда не будет, как прежде.

– Он не смог выкарабкаться, – шепчет она. – Мне очень жаль.