Без права на эмоции

Я в ужасе уставилась на входную дверь в ожидании исчадия ада, которое должно было меня забрать, мысленно прощаясь с отцом и прося прощения за свое вечное неповиновение, которое в этот раз завело меня в смертельный тупик.

− Ты представляешь себе, сколько сладких минут ты ему доставишь, когда окажешься под его крылом? Видел я, как ты в него ядом плевалась, когда он целовал тебя тогда, когда провожал домой, − усмехаясь сказал мужчина и я еще не успела сообразить о ком он говорит, как на пороге появился Гюнтер.

Я от неожиданности открыла рот и изумленно уставилась на него, затем перевела взгляд на Андрея, который стоял, нахмурив брови, и наконец на резидента. Опустив голову, я начала смеяться, сначала тихо, потом все громче и громче, пока мой смех не перерос в хохот.

− Черт бы вас побрал, Гюнтер, и здесь вы! – заливаясь истеричным хохотом проговорила я, поскольку поняла, что мне пришел точно конец.

Резидент подошел ко мне и отвесив пощечину заставил замолчать. Скривившись от боли, я вздернула подбородок и увидев, что Андрей отвел взгляд, прошипела на него:

− Что взгляд отводишь?! Смотри, внимательно смотри, скотина! Запомни меня хорошенько, поскольку мой отец тебя из-под земли достанет и выпотрошит за то, что ты с его единственной дочерью сделал!

− Может прекратим уже этот истеричный балаган, господин штурмбанфюрер? Вы заберете девушку, или мне ее самому в гестапо отвезти? Хотя я бы на вашем месте ее у себя оставил, убивать ее-то нельзя, если хотим, чтобы ее отец на нас работал. Придется отчитываться перед ним периодически. Да и гестапо для такой неженки может быть не очень хорошим местом, ваши солдаты сами знаете, чем там промышляют. А баба красивая, так что если у вас в планах есть оставить ее для себя, то лучше не показывать ее никому. А там, глядишь, сломаете ее и будет вам постель согревать без лишних взбрыкиваний до самого окончания войны, − с насмешкой проговорил резидент, держа меня за подбородок.

− Я сам решу, что мне с ней делать, − сухо бросил Гюнтер, взяв меня за локоть и одним рывком поставив на ноги.

− Господин штурмбанфюрер, то, о чем я с вами говорил, в силе? – спросил беспокойно резидент.

Гюнтер обернулся к нему и едва уловимо кивнув вывел меня из дома. На улице стояли три немецких солдата, и когда мы вышли Гюнтер кинул им фразу:

− Уберите их и чтоб следов не осталось.

Услышав это, я взвыла и начала вырываться. Это был порыв все той же влюбленной женщины, которая еще утром ужасно переживала за своего мужчину, не зная, какой ужасный сюрприз он ей готовит. Гюнтер только крепче схватил меня и потащил к машине под звук стрекочущих пулеметов, которые прервали жизнь всех, кто находился в доме. Усадив меня в машину Гюнтер дал указание водителю и, машина рванула с места, оставляя позади меня Андрея и еще один ужасный отрезок моей жизни. Всю дорогу я ревела, как белуга, уткнувшись в переднее сиденье лбом. Я никак не могла понять, как Андрей мог быть таким жестоким. Неужели это любовь могла так ослепить и человек мог превратиться в безжалостную машину? Спустя час езды автомобиль остановился около высокого здания, отдаленно напоминавшего костел. Гюнтер открыл дверь с моей стороны и помог выйти наружу.

− Не гестапо, − окинув здание взглядом проговорила я. − Если вы думаете, что я пойду по тому пути, о котором говорил резидент, то вы меня еще не знаете, Гюнтер, − едва сдерживая сметающую все в моей голове ненависть заорала я, пытаясь вырваться.

Немец ничего не ответил, только взяв под руку повел внутрь. Закрыв за собой дверь, он достал из сапога нож и перерезал веревку, стягивающую мои запястья. Затем провел меня через огромный зал к горящему камину и указав на кресло подле него сказал:

− Садись.

Я села и потерев затекшие руки посмотрела на него из-подо лба. Немец стоял и смотрел на огонь, пока во входную дверь не постучали, и он пошел открывать. Повернув голову в сторону входа, я увидела на пороге того человека с рисунка, нарисованного Тузом.

Мужчина подошел ко мне, и я испуганно вжалась в кресло, поскольку как ни старалась, но не могла вспомнить, кто он и где я могла его видеть, а это навевало на меня еще больший ужас.

− Ну здравствуй, Ольга, − сказал мужчина и, пододвинув ко мне стул, сел напротив.

− Господи, объясните мне, кто вы такой!? Я смутно припоминаю вас, но откуда эти воспоминания не могу сказать, − проговорила я, вытерев свои зареванный нос.

− День рождения твоего отца, пятнадцать лет назад. Праздновали тогда в ресторане. Было куча народа. Я тебе тогда куклу подарил в красном платье, − прищурившись проговорил мужчина. – Давно это было, вот и не можешь вспомнить. Да и я помоложе был в те времена, − усмехнулся мужчина, закуривая сигарету.

Я недоумевая смотрела то на мужчину, то на Гюнтера, вообще не понимая, что происходило.

− Аркадий Сергеевич? – наконец вспомнила я имя мужчины. – Вы тогда еще маму пошли провожать домой, после ее ссоры с отцом. Так ведь? Это были вы?

− Вспомнила, − улыбнулся мужчина. – Майор Аркадий Сергеевич Стрельников, − сказал мужчина, отдав мне честь.