Без прощального письма

– В корне неверно, Лео. Одна видимость. За что их любить? Они пробуждают чувство вины, а потому раздражают. Их сила… назовем это силой, хотя я не уверен, что это сила, может, наоборот, слабость. Как посмотреть. Так вот, их условно сила в том, что они неспособны на зло, а значит, и на серьезный поступок. Любой серьезный поступок задевает чьи-то интересы, а блаженные чужими интересами и чужим благом поступиться не могут. Лучше будут самоотверженно ухаживать за прокаженным, смиренно убирать грязь, подставлять другую щеку, терпеть и страдать… Можешь сказать, зачем они нужны? Они бесполезны, Лео. Согласен?

– А куда ж их девать?

– О! – вскричал Монах, поднимая указательный палец. – Это все, что ты можешь мне ответить? Ты прав, девать их некуда: раз уж такие негодящие уродились, пусть коптят себе потихоньку небо.

Добродеев собирался было ответить, но тут Митрич наконец докатил до них свою тележку. Один из завсегдатаев, местный философ, называл ее дребезжащей колесницей Джаггернаута. Правое переднее колесо тележки страшно скрипело и виляло, и никакая смазка не помогала.

– Как вы, ребята? Олежка, как нога? Болит еще? – озабоченно спросил Митрич – они были его любимыми клиентами и даже друзьями – и принялся разгружать тележку: «фирмовые Митрича» с колбасой и маринованным огурчиком, литровые кружки пива, соленые орешки.

– Почти не болит, – сказал Монах. – Уже бегаю. А что у тебя?

– Все нормально, ребята.

– Митрич, как, по-твоему, зачем нужны блаженные? – поинтересовался Монах. – С точки зрения прогресса, они ни на что не годные слабаки – ни в космос полететь, ни вакцину против рака придумать, ни дом построить, могут только терпеть и плакать.

– Ну как вам сказать, ребята… – задумался Митрич. – Я не очень в таких делах понимаю, тут больше философ нужен. Не всякий может выдумать вакцину, правда? Большинство обычные люди. Злые, добрые, обманщики, завистники… А блаженные – они как трава или цветок – ни зла, ни обмана от них не бывает… как лампада теплится – чуть света, чуть тепла, а на душе благостно… вот и блаженные жалеют всех, даже злых… Наверное, такая их планида: посмотришь на такого, и стыдно становится, что хáпаешь, суетишься, подличаешь, не с теми знаешься… Не знаю, ребята, честное слово, не знаю.

При общем молчании Митрич закончил расставлять тарелки и, поправив на плече полотенце, завершил любимый всеми ритуал:

– Приятного аппетита, ребята.

– Митрич, я потрясен! – опомнился Монах. – Никто не сказал бы лучше!

– Да ладно тебе! Философия… тоже еще… А вот в городе убийство страшное, не слышали? Леша?

– Убийство? Где?

– На Сиверской. Там мамочки моей подруга живет – Мария Августовна, бывший ответственный профсоюзный работник. Удивительная женщина! И всегда в курсе всех событий! Вот она позвонила и рассказала. А я еще удивлялся, Леш, что в твоих хрониках ничего нет. Какой-то неизвестный человек убит в доме по соседству, никто его не знает и никогда не видел, хозяйка дома его тоже не видела и не знает. Как он туда попал, тоже непонятно. Полиция ходила по домам, опрашивала всех, но ничего. Даже Мария Августовна ничего не видела. Говорит, старею, бдительность теряю. Одним словом, тайна, покрытая мраком. Мария Августовна теперь все время сидит на веранде на всякий случай. Мамочка звала ее на чай и пообщаться, а она – нет, ни с места, на случай, если еще кого убьют. Ей оперативник оставил свой телефон – доверие оказал, получается. Она теперь волонтер на круглосуточном посту. С биноклем. Наблюдает за всем. Очень активная, и так всю жизнь. Ну да ладно, кушайте, ребята, я побежал, – прервал сам себя Митрич и покатил к другим столикам свою дребезжащую «колесницу богов».

– Убийство?! В городе убийство, а ты ни сном ни духом? – Монах был потрясен. – Ты! Самопровозглашенная гордость и слава местной «желтой прессы»! Самая активная гиена из «Старой лошади»! И ты ничего не знаешь?!

– «Вечерней», – перебил Добродеев. – И вообще, я не понимаю…

– Не важно! – Монах прихлопнул ладонью по столу. – Старая, вечерняя, утренняя… Не суть. А суть в том, что ты, Лео, не в курсе. Слабину даешь, теряешь нюх. Неизвестного человека убили в чужом доме, хозяева ни сном ни духом, полиция в тупике, а мы не при делах! Не ожидал, Лео, не ожидал! Завтра же вытрясешь все из майора про ограбление профессора и убийство неизвестного! В городе черт знает что творится, а мы как слепые котята тычемся незнамо куда. Ей-богу, чувствуешь себя каким-то неполноценным, даже обидно!

– Да не было никакого убийства, Христофорыч! Успокойся. Пустой треп. Одна старуха позвонила другой, даже не смешно. Будь дело серьезное, я бы знал – у меня везде свои люди. Убийство! Ха! – Добродеев иронически фыркнул.

– Ты все-таки поинтересуйся у майора, Лео. Я очень уважаю старух за информированность, я бы не стал их недооценивать.

– Да не вопрос, спрошу, конечно. Только, сам понимаешь, особенно не рассчитывай, я бы знал, ты же меня знаешь. У меня…