Без прощального письма

– Да, интересный штрих. Илона, какие-то мысли есть? Что это было? Хоть какое-то объяснение? Может, кто-то крутился вокруг вас? Пытался познакомиться, поднял перчатку, пропустил вперед в маршрутку? Подарил цветок на улице. Задавал идиотские вопросы в музее? Мне нужно все. Не спешите, подумайте.

Илона наморщила лоб.

– Не было ничего такого. Все как всегда.

– И ничто не предвещало… события?

Илона покачала головой:

– Нет.

– А ваш молодой человек… Может, он как-то связан?

– Майор Мельник тоже спрашивал. Но Владик не такой! Он мягкий и добрый, он не смог бы. Он любит животных. А картину тогда зачем?

– Вы хотите сказать, что если бы даже юноша смог, то зачем ему картина, так? – уточнил Монах.

Илона кивнула.

– А что за история с ограблением музея? – влез Добродеев. – Мария Августовна сказала, вас ограбили?

– Ой, да не было никакого ограбления! Перевернули ящик с документами, и все. Только нервы потрепали, сначала директор, потом полиция. И самое главное, свалилось все в один день. Только добралась домой, сейчас, думаю, приду в себя, так нет!

– Какие документы? Краеведческие? – нащупал связь событий Монах.

– Ну да! Откуда вы знаете?

Монах многозначительно приподнял бровь и пропустил бороду сквозь пятерню. Промолчал.

– Вы это как-то связываете? – снова Добродеев.

– Никак не связываю! Я даже не знаю, когда его перевернули, этот ящик. Там не было ничего ценного, так, всякая ерунда. Материалы литературного кружка «Оракул», какие-то местные газеты и журналы, лекции по истории города. И даже неизвестно, когда его перевернули, может, в прошлом году. Туда сто лет никто не заглядывал.

– А кто обнаружил?

– Агния Филипповна, наш старейший работник, совершенно случайно. Лучше бы она туда не ходила, честное слово! Там замок никакой, можно открыть спичкой.

– И ничего существенного не пропало?

Илона замялась.

– Что?

– Понимаете, у нас нет точной описи, материалы не особенно важные. Многие продублированы в городском архиве…

– А значит, что именно пропало, установить невозможно?

– Ну да… в принципе. – Илона окончательно смутилась.

– Понятно. Спасибо, Илона! – Монах приобнял Илону, и девушка вспыхнула.

– Увидел что-нибудь? – с любопытством уточнила Мария Августовна.

– Пока трудно сказать… Буду думать.

…Они долго прощались, и старая дама просила заходить запросто, без всякого повода, по-дружески. Вина много, пирог зарядить пара пустяков, посидим, поговорим… Илонку позовем! Я за ней присмотрю, я с нее глаз теперь не спущу. А вы приходите навестить старуху, а то жизнь какая-то скучная пошла. Монах и Добродеев переглянулись: ничего себе скучная! Какая тогда нескучная, спрашивается?

Ну, какая же вы старуха, расшаркивался и вибрировал Добродеев. Вы потрясающе интересная женщина, с замечательным жизненным опытом, я уверен, вам есть, что рассказать… Он хотел добавить «потомкам», но вовремя прикусил язык. И для нас честь… Тут журналист запнулся, соображая, как красиво закончить фразу. Монах слушал, ухмыляясь. Потом съехидничал:

– Мария Августовна, держите ухо востро с этим писакой, а то он напишет, что вы контактер.

– Контактер? – удивилась старая дама, переводя взгляд на журналиста. – Это который с пришельцами?

– Мой друг шутит! – поспешил заверить ее Добродеев, и они раскланялись…

– И что ты об этом думаешь? – спросил Добродеев, когда они неспешно шли к центру города. – Ты думаешь, Илона говорит правду?

– О чем?

– Что не знала жертву. Она показалась мне какой-то перепуганной. Как она уставилась на нас… как на привидения!

– Неудивительно после того, что случилось у нее в доме. Она не врет и действительно перепугана. Любой на ее месте был бы перепуган.

– Ты думаешь, она не знает, зачем они приходили? А может, приходил всего-навсего один?

– Один? Ты хочешь сказать, убила она? Ты ошибаешься, Лео. Уж скорее Мария Августовна. Сильная личность!

– Ну не так прямо… Я думаю, девушка может знать, кто убийца. Мария Августовна рассказывала про ее друга, который внезапно исчез… Почему?

– Я уверен, майор взял этого друга на прицел. Меня больше интересует другое: какого рожна им было надо? Там нечего брать. У профессора нечего брать. В музее нечего брать. В смысле есть, что брать, но ведь ничего ценного не взяли. И тем не менее кто-то проникает в квартиру профессора, где смахивает с полки рукописи, в музей, где зачем-то переворачивает краеведческий ящик, и к нашей новой знакомой, где происходит убийство и пропадает картина. И еще вопрос: а не был ли это один и тот же персонаж? Раз сошло с рук, другой, а на третий раз его убили.

– Ты думаешь? А кто убил?

– Кто? Ищи кому выгодно. Не знаю, Леша. Должно быть, тот, с кем он пришел…

Монах оборвал фразу и замолчал, уставившись в тротуар. Он остановился, Добродеев тоже остановился, в итоге они так и стояли посреди тротуара, а толпе приходилось их обтекать.

– Что?

– Необязательно вместе, – наконец изрек Монах, поднимая указательный палец. – Необязательно!