Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Вольф в последующем был за более гибкий, продуманный, расчетливый и взвешенный, выверенный тысячу раз курс. Но тогда он еще колебался, полагая, что и отец, и он могут ошибаться в своих выводах, чего-то не понимая, не зная. Эти мысли его тогда мало смущали и не настораживали. Он продолжал верить в правильность партийной линии СЕПГ и ее руководителей. Об ошибках правительства, приведших к восстанию рабочих летом 1953 года и многочисленным жертвам (более сотни убитых), он особо не задумывался. Верил, что это была «фашистская авантюра» и «контрреволюционный путч», подготовленный и спровоцированный западными спецслужбами. Позже ему станет известно, что Запад специально не готовил и не инициировал выступления рабочих, а просто ловко использовал складывающуюся обстановку в ГДР в своих целях. Но такого мощного и спонтанного взрыва ни на Западе, ни в ГДР не ожидали. Конечно же на всю мощь заработала РИАС, призывая граждан ГДР к участию в демонстрациях и в уже начавшихся массовых беспорядках. В те критические дни для СЕПГ и правительства ГДР положение выправили введенные в Берлин и во все крупные города республики советские танки. По утверждению Вольфа, Ульбрихт остался у власти благодаря, как ни странно, разоблачению и аресту Берия. Москве было не до Ульбрихта. Мятеж в Венгрии в октябре 1956 года, когда в Будапеште убивали сотрудников госбезопасности и коммунистов, заставил Маркуса еще более критически проанализировать явные ошибки руководства ГДР. «Пражская весна» 1968 года снова потребовала спасения социализма с помощью ввода войск стран Варшавского Договора. Это в очередной раз убедило Маркуса в срочной необходимости внесения корректив в социалистическое строительство. Однако и на этот раз ничего не произошло. Соцстраны продолжали развиваться по старым канонам, преследуя инакомыслящих и недовольных. Вольф писал: «Пражский сценарий 1968 года, еще стоявший перед глазами, подталкивал Польшу, нашего непосредственного соседа, к еще большим катастрофическим событиям. В Москве и Восточном Берлине рычаги власти держали в руках старики, едва ли способные принять дальновидные и мудрые решения». «Жесткий» социализм уже давно не устраивал население ГДР. Если бы не возведение 13 августа 1961 года «антифашистского защитного вала» в Берлине (на Западе его назвали «стеной позора»), социализм в ГДР рухнул бы через несколько лет. Маркус пришел к этому выводу позже. Он знал, что существовавший в ГДР режим поддерживало не более 30 процентов населения. Но это почему-то не смущало заскорузлое в своем мышлении руководство во главе с Хонеккером. Они были оторваны от народа, жили своей изолированной от общества жизнью, пользовались малоизвестными населению благами. Никто не хотел признавать своих ошибок, тем более изменять формы и методы социалистического строительства. Они не хотели видеть надвигавшуюся опасность и не верили в ее серьезность. Им казалось, что они спасают завоевания социализма, все более изолируясь от происходивших в Советском Союзе событий и изменений. Хонеккер и большинство из его окружения изначально не верили в реформы Горбачева, в перестройку, предсказывали ее обреченность. Хонеккер уже давно считал себя чуть ли не лидером мирового коммунистического движения, свою Республику — стержнем всего социалистического лагеря. Догматик Хонеккер был не способен оценить складывающуюся ситуацию в ГДР и вокруг нее. Лидеры СЕПГ вели жесткую внутреннюю политику, считая такой курс правильным. Они всегда были уверены, что Советский Союз в случае любого взрыва в ГДР придет на помощь и поможет удержать власть, как это уже было летом 1953 года. И когда Москва практически не прореагировала на крах ГДР, руководство Республики впало в политическую кому, растерялось и оцепенело. Они так и не смогли самостоятельно правильно оценить обстановку и принять разумное решение. Только немногие политики ГДР оказались способными на решительные действия и предприняли попытку организовать разумное противостояние поглощающей Республику ФРГ. Но и они были уже не в силах предотвратить гибель ГДР. По всей вероятности, Горбачев и сам не понимал, что ГДР никак нельзя было отпускать с «короткого поводка», об этом еще раньше предупреждал Андропов. Ведь в Советском Союзе складывалась совсем иная ситуация, непохожая на обстановку в социалистической ГДР, находящейся в зоне прямого воздействия враждебной социализму идеологии, здесь проходила граница двух разных систем и миров.