Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Ему было десять, когда в Москву приехал знаменитый пролетарский певец-коммунист Эрнст Буш[108]. Колонный зал Дома Союзов. Здесь вместе с хором учеников школы имени Карла Либкнехта выступал легендарный Буш. Маленький мальчуган — это был Мориц — стоял на крышке рояля и пел вместе со всеми. Таково было желание Буша. Звучала известная всему сражающемуся с нацизмом миру песня немецких коммунистов-каторжан «Болотные солдаты»[109].

Гражданская война в Испании. Морицу тринадцать. Он весь там, в сражающихся интербригадах, вместе с немецкими коммунистами. На стене комнаты, где он спит, карта республиканской Испании. Он внимательно отслеживает перемещение фронтов… Комсомол… Политика целиком захватывает юношу. Еще в ранних классах он с удовольствием делал опыты над лягушками, увлекался биологией, мечтал стать врачом… Сейчас эти увлечения исчезают. Ему хочется стать дипломатом. Это тоже фронт. Он должен бороться с нацизмом. Он, как и окружавшие его взрослые, прежде всего те, кто общается с его родителями, ощущает и понимает опасность, исходящую от нацистской Германии. Гитлер — это война. И неожиданный поворот на сближение Советского Союза с Германией непонятен большинству немецких политэмигрантов. Закрывается немецкая школа имени Карла Либкнехта. Учащиеся распределяются по другим московским школам. Они разрозненны, но все еще пытаются поддерживать связь и контакты друг с другом. Но уже нет того прочного и спаянного единым духом прежнего школьного коллектива немецких и австрийских детей. Родители Морица и Зузи, их друзья да и он сам тяжело переживали пакт Молотова — Риббентропа. Им непонятен этот союз с дьяволом. Внезапно исчезнувшая в советской прессе и в передачах по радио антифашистская пропаганда пугает и настораживает. Появилось чувство необъяснимого испуга. Особенно усиливается тревожное состояние, когда после заключения договора с Германией, начали исчезать некоторые немецкие эмигранты-коммунисты, не принявшие или не успевшие принять советское гражданство.

Мысли стать дипломатом почему-то оставили его. Их заменило более прозаичное. Он вспомнил свои школьные медицинские опыты и увлечение биологией. В августе 40-го Мориц — студент 1-го Московского мединститута…

Враг стоял в 120 км от Москвы. В эти самые тревожные и критические дни октября, когда над столицей нависла смертельная опасность и город охватила паника, 18-летний студент второго курса мединститута Мебель по партийному призыву записывается добровольцем в Коммунистический рабочий батальон Фрунзенского района Москвы. Позже эти батальоны были объединены в Московскую коммунистическую дивизию. Неделя на обучение самым простым навыкам: «шагом марш», «по-пластунски», «штыком коли», «бросай гранату». Марш-бросок на Волоколамское шоссе. Без теплого обмундирования. В ботинках с обмотками. Вооруженные изъятыми из исторического арсенала старыми французскими винтовками образца 1886 года системы Лебеля с ограниченным боеприпасом. Эта старинное 8 мм оружие заряжалось восемью патронами, загоняемыми с дульной стороны в ствольную коробку. И все же по тому времени это было оружие, с которым можно было воевать. В других дивизиях народного ополчения было еще хуже: бойцы были плохо вооружены или вообще не имели никакого оружия. Дивизия, в которую попал Мориц, получила хоть какое-то поражающее противника средство, потому что Волоколамскому направлению придавалось особое значение.

Впереди стояла насмерть дивизия генерала Панфилова, не допустившая прорыва вермахта к столице. Долгожданное наступление. Мориц пережил несколько атак, освобождая от гитлеровцев населенные пункты и деревни. Впервые увидел своими глазами злодеяния нацистов. Убитых и сброшенных в колодцы маленьких детей. Распятое у стены блиндажа, как Христос, обожженное тело полкового комиссара, под которым убегавшие солдаты вермахта развели костер. Сожженные дотла деревни. Трупы детей, стариков, женщин…

Самым страшным противником был жесточайший мороз, доходивший временами до 42 градусов. Согревались у подожженных убегавшими гитлеровцами домов.

Только в феврале 1942 года им выдали зимнее обмундирование — ватники, ватные штаны, теплое белье, валенки. А самое главное — они получили настоящие советские винтовки. К этому времени из 180 бойцов роты, в которой числился красноармеец Мебель, в живых вместе с ним осталось трое.