Без семьи

Большие улицы сменяются переулками, затем снова тянутся большие улицы, а мы всё идём и идём, и редкие прохожие с удивлением смотрят на нас. Что привлекало их внимание: наша странная одежда или наш усталый вид? Полицейские оборачивались и пристально смотрели нам вслед. Виталис молча, согнувшись, шёл вперёд. Несмотря на холод, рука его горела в моей руке. Иногда он останавливался и опирался на моё плечо. Тогда я чувствовал, что всё его тело дрожит.

– Вы больны, – сказал я ему во время одной из таких остановок.

– Боюсь, что да. Во всяком случае, ужасно устал. Переходы последних дней были слишком утомительны, а сегодняшний холод чересчур жесток для моих старых костей. Мне так нужны сейчас тёплая кровать и горячий ужин… Но всё это пустые мечты. Вперёд!

Мы уже вышли из города и теперь шли то вдоль каких-то стен, то по пустынной сельской местности. Не стало прохожих и полицейских, исчезли фонари и газовые рожки.

Всё более резкий и сильный ветер дул нам в спину, а так как у моей куртки рукавов не было, то он проникал в отверстия пройм, и руки у меня замерзали.

Несмотря на то что было темно и дороги пересекались на каждом шагу, Виталис шёл уверенно, очевидно зная, куда идёт. Поэтому я без колебания следовал за ним и беспокоился только о том, скоро ли мы придём в каменоломню. Вдруг Виталис остановился:

– Видишь ли ты впереди деревья?

– Нет, не вижу.

– И там ничего не чернеется?

Я осмотрелся по сторонам. По-видимому, мы находились среди равнины. Кругом было пусто; только ветер свистел в невидимых глазу кустах.

– Ах, если б у меня были твои глаза! – грустно произнёс Виталис. – Я очень плохо вижу. Посмотри-ка ещё туда.

– Уверяю вас, там нет никаких деревьев.

– Значит, мы не туда попали. Пройдём немного вперёд и, если не увидим деревьев, вернёмся обратно. Возможно, я ошибся дорогой.

Теперь, когда я понял, что мы, по всей вероятности, заблудились, то почувствовал сильную усталость. Виталис дёрнул меня за руку:

– Ну, что ж ты?

– Я не могу больше идти.

– А я разве могу нести тебя? Я держусь на ногах только потому, что если мы сядем, то уже больше не встанем и замёрзнем. Идём!

Я поплёлся за ним.

– Есть на дороге глубокие колеи?

– Никаких колей нет.

– Надо вернуться обратно.

Ветер, который прежде дул в спину, теперь подул нам в лицо с такой силой, что я стал задыхаться. Мы не могли идти быстро, даже когда шли вперёд, но теперь, в обратном направлении, двигались ещё медленнее.

– Как только увидишь колеи, скажи мне, – произнёс Виталис. – Там ещё должны быть кусты терновника.

С четверть часа мы шли в обратном направлении. Наши шаги гулко раздавались в ночной тьме. Хотя я сам с трудом передвигал ноги, мне приходилось теперь тащить Виталиса. Вдруг маленькая красная звёздочка загорелась в темноте.

– Свет! – обрадовался я, указывая на неё рукой.

– Что нам до этого огонька! – воскликнул Виталис. – Это горит лампа на столе у какого-нибудь бедного труженика. В деревне ночью можно постучаться в любую дверь, но в окрестностях Парижа это бесполезно. Нас никто не впустит. Идём!

Мы прошли ещё несколько минут, и я заметил впереди какие-то тёмные очертания – по-видимому, кусты терновника. Дорога была изрыта глубокими колеями.

– Наконец-то терновник! А вот и колеи, – обрадовался я.

– Мы спасены. Каменоломня отсюда в пяти минутах ходьбы. Посмотри хорошенько, тут должны быть деревья.

Мне показалось, что я вижу какие-то тёмные очертания, и я решил, что это деревья.

– Куда ведут колеи?

– Они идут прямо.

– Вход в каменоломню находится слева. Мы прошли мимо, не заметив его. В такой темноте очень легко ошибиться.

Мы снова пошли обратно.

– Ты видишь деревья?

– Да, вижу, налево.

– А колеи?

– Их там нет.

– Что я – ослеп, что ли? – сказал Виталис. – Дай мне руку, и пойдём прямо на деревья.

– Здесь высокая стена.

– Не может быть!

– Уверяю вас, здесь стена.

Проверить, кто из нас прав, было нетрудно. Мы находились от стены всего в нескольких шагах, и Виталис руками мог ощупать то, что я считал стеной, а он – грудой камней.

– Действительно, стена: камни уложены рядами, и я чувствую извёстку. Но где же вход? Ищи колеи!

Я прошёл до конца стены, потом, вернувшись к Виталису, продолжил свои поиски с другой стороны, но так же безрезультатно. Всюду – сплошная стена, а на земле никаких следов, указывающих на вход.

Положение было отчаянное. Очевидно, Виталис заблудился.

– Надо ли искать дальше?

– Нет! Совершенно ясно, что вход в каменоломню заделан.

– Что же нам делать?

– Не знаю… Умирать.

– О нет!

– Ты, конечно, не хочешь умирать: ты молод и жизнь тебе дорога. Тогда пойдём!

– Куда же?

– Вернёмся в Париж. Дойдём до первого полицейского и попросим его отвести нас в участок. Мне этого очень не хотелось, но я не могу допустить, чтобы ты замёрз. Идём же, Реми, идём, мой дорогой мальчик! Мужайся.