Без семьи

Как только град прекратился, мы бросились к дому и, войдя в сад, увидели картину полного разрушения. Сад, такой богатый еще сегодня утром, теперь был мертв. Все было сломано, разрушено, сорвано. В теплице, среди груды развалин, на пне сидел садовник, понурив голову. Алексей и Вениамин стояли около него и не находили слов, чтобы его утешить. Он схватил Лизу на руки и, прижимая ее к себе, безутешно рыдал и говорил:

— Бедные дети, что будет теперь с вами…

Ему грозило полное разорение. Десять лет тому назад он купил у одного владельца участок земли, за который ежегодно вносил ему деньги. Наступал срок платы, и нечем было заплатить. Все, что приносило доход, погибло, и не скоро можно было восстановить сад и парники.

Садовник начал хлопотать, чтобы ему отстрочили плату за землю. Но владелец земли, богатый и жадный человек, не согласился на отсрочку и подал на него в суд.

Однажды, вернувшись из города, садовник собрал нас вокруг себя и сказал:

— Суд постановил, что я должен платить за землю. А так как у меня нет денег, то продадут все мое имущество. Этого имущества не хватит, чтобы покрыть долги, и меня заключают в долговую тюрьму.

Младшие дети начали плакать. Садовник попросил меня вызвать спешно их родственницу, тетку Катерину, чтобы посоветоваться с пей, как устроить детей. На этом семейном совете решено было, что детей возьмут родственники. Алексей должен был отправиться в Варе, к дяде, который работал там в шахтах. Мне же предоставлялось итти, куда я хочу.

Я решил снова начать странствовать и игрой на арфе зарабатывать себе пропитание. Прощание с этой доброй семьей было самое трогательное. Каждый из моих друзей подарил мне что-нибудь на память и просил сообщать им время от времени о себе.

Прежде, чем уйти из Парижа, я решил навестить садовника, содержавшегося в тюрьме. Меня пропустили в комнату для свиданий и вызвали сюда из камеры садовника. При прощании он подарил мне на память свои часы.

В сопровождении Капи, бежавшего, как обычно, впереди, я направился из города. После Витали сохранилась старая пожелтевшая карта Франции, которой я и решил пользоваться во время своего путешествия.

ГЛАВА 18 Моя труппа

Был полдень, когда я покинул центральные улицы Парижа и начал пробираться к мосту через Сену, чтобы выбраться из города. Когда я шел по улице Лурсии, то вспомнил Гарофоли и бедняжку Маттиа, сидящего перед горшком с крышкой, в котором варился суп… Вспомнил Витали, моего доброго и бедного учителя… И вдруг, к своему удивлению, я увидал Маттиа, стоящего на тротуаре. Я подошел к нему, чтобы лучше его разглядеть. Он узнал меня, и его бледное лицо осветилось улыбкой.

— Ты все еще живешь у Гарофоли? — спросил я. Он посмотрел вокруг, потом, понизив голос, ответил:

— Гарофоли на днях посажен в тюрьму. Его арестовали за то, что он засек почти до смерти одного из мальчиков. И вот, мы все разбрелись по улицам отыскивать себе пропитание милостыней.

— Что же ты будешь делать дальше?

— Не знаю. Хотел продать скрипку, да жаль расстаться с ней. Скрипка эта — единственная моя радость. Когда мне слишком грустно, я прячусь в уголок и играю. Тогда мне грезятся чудные, сладкие сны.

— Отчего же ты не играешь на скрипке на улице?

— Я играл, но никто ничего не давал мне. А ты что делаешь теперь?

Я сказал не без хвастовства:

— Теперь я хозяин труппы.

Я был отчасти лишь прав, потому что в моей труппе находился только один Капи.

— Возьми меня, пожалуйста, в свою труппу, — сказал Маттиа.

Мне стало стыдно за свою хвастливость, и я сказал, указывая на Капи:

— Вот вся моя труппа!

— Так что же, нас будет двое. Не покидай меня. Один я умру с голода. Я умею играть на скрипке, танцовать на веревке, прыгать через круг, петь. Возьми меня с собой!

Я объяснил ему, что и со мной вовсе не трудно умереть с голоду.

— Нет, — сказал он, — вдвоем мы, наверное, не умрем с голоду. Мы станем друг друга поддерживать и помогать.

— Хорошо, — сказал я, — пойдем вместе.

И через четверть часа мы вышли вместе из Парижа. Погода стояла довольно теплая, и мы смело пустились в путь.

Но куда? Мы сами не знали. Я решил итти не к северу от Парижа, а на юг. Мне хотелось увидать матушку Барберен. Много раз собирался я написать ей, что я не забыл ее, люблю и хочу с нею увидеться, но я боялся Барберена и не решался поэтому напомнить о себе. Теперь у меня созрел следующий план: когда мы придем в деревню Шаванон, Маттиа войдет в домик матушки Барберен один. Я останусь ожидать на улице, а Маттиа расскажет ей обо мне. Если она согласится, тогда я войду в дом. В том же случае, если Барберен будет дома, Маттиа вызовет матушку на улицу, и я тайком повидаюсь с нею.

^{«— Вот вся моя труппа».}

По карте я видел, что до Шаванона дойти легко. По дороге мы будем давать в местечках и деревнях представления, заработаем на хлеб, чтобы не умереть с голоду.