Без семьи

Тогда мне рассказали подробно обо всем, что случилось с нами в ту страшную ночь. Навозная куча, на которую мы опустились от усталости, находилась около дома садовника. Около трех часов утра садовник, отправляясь на рынок, вышел за ворота своего дома и увидел нас, лежащих на земле. Садовник пробовал нас растолкать, но мы не подавали признаков жизни. Только Капи бросился на садовника с бешеным лаем, пытаясь нас защищать. Из дома принесли фонарь и при свете убедились, что Витали уж умер, а я еще подавал некоторые признаки жизни. Меня внесли в дом и уложили в кровать. В течение шести часов я не приходил в себя, но затем дыхание и кровообращение восстановились, и я очнулся.

Услышав этот рассказ, я долго плакал и не мог примириться с мыслью, что Витали умер.

— А где же Капи? — наконец, спросил я.

— Я видел, как он побежал за носилками, когда уносили умершего, — сказал кто-то из детей, стоявших около моей постели.

«Как я теперь одинок!» — подумал я.

Я пробовал встать, но с трудом удержался на ногах. Меня поддержали и проводили в соседнюю комнату, где был накрыт стол и подан обед.

К вечеру я уже настолько окреп, что мог пойти в полицейское бюро, где комиссар производил дознание относительно меня и Витали. Я не мог дать комиссару подробных сведении о Витали, так как ничего не знал о его прошлой жизни. Я указал на Гарофоли, который, насколько я помню из его слов, знал Витали хорошо.

Когда мы пришли к Гарофоли, он, при виде комиссара, побледнел от испуга, но когда узнал о цели Нашего посещения, быстро успокоился.

Гарофоли рассказал нам, что настоящее имя Витали было Карло Бальзами. Это имя тридцать лет тому назад было известно всей Италии. Карло Бальзами считался одним из самых знаменитых оперных певцов Италии. Но, однажды, после тяжелой болезни, у него пропал голос. Бальзами не захотел пережить своей славы. Он переменил свое имя и скрылся от тех, кто знал его в прежние дни. Витали долго бедствовал, перепробовал несколько профессий и, наконец, сделался хозяином ученых собак…

Теперь мне стало понятным необыкновенное искусство моего хозяина в пении. Бедный Карло Бальзами! На всю жизнь он остался в моей памяти, как учитель Витали, любовь которого согревала мое бесприютное детство.

Из полицейского бюро я вернулся в домик садовника. Семья, приютившая меня, состояла из садовника, двух сыновей — Алексея и Вениамина, и двух дочерей. Мать умерла.

Вечером я сидел, окруженный детьми садовника, и рассказывал им о своих приключениях. Вдруг мы услышали жалобный вой собаки за дверью.

— Это Капи! — закричал я.

Младшая девочка садовника, Лиза, бросилась к двери и открыла ее. Капи в одни прыжок ворвался в комнату, бросился ко мне, начал лизать руки и громко лаять. Я был несказанно рад, что ко мне вернулся старый друг.

На следующий день я должен был пойти на похороны Витали, но ночью я почувствовал себя очень плохо. Меня знобило и бросало в жар. Утром обнаружилось, что у меня воспаление легких.

Доктор предложил отправить меня в больницу, но вся семья садовника воспротивилась этому.

Болезнь моя была очень тяжелая и упорная. Дети садовника ухаживали за мной, и к весне я начал поправляться. Я остался жить в приютившей меня семье. Мне удалось приучиться к постоянному труду и помогать садовнику в хозяйстве. Я работал в саду, ухаживал за парниками и возил продавать цветы в город. У нас были редкостные цветы, которые охотно раскупались, и садовник зарабатывал хорошие деньги. Мы жили, не нуждаясь. Длинные зимние вечера я проводил за чтением или учил маленькую Лизу игре на арфе. Мне казалось, что я нашел уже, наконец, постоянный приют, и что скитальческая жизнь осталась далеко позади. Но произошло вдруг событие, изменившее снова мою жизнь.

Я хорошо помню этот роковой день. Было воскресение. Садовник заявил нам, что мы пойдем на обед к одному из его друзей. Около четырех часов мы двинулись в путь. Капи важно шествовал впереди, а за ним попарно двигались мы, одетые в праздничные костюмы.

Обед проходил очень весело, как вдруг кто-то из нас заметил, что надвигается буря.

— Дети, нужно торопиться домой, — сказал садовник. — Если поднимется буря, она может уничтожить парники.

Мы быстро собрались и поспешили домой. Отец с сыновьями бросились вперед, а я и девочки шли сзади. Небо потемнело и заволоклось тяжелыми тучами. Ветер поднимал пыль, слепившую нам глаза. Раздались первые удары грома, сверкнула молния.

«Успеем ли мы добраться, пока не разразится буря?» тревожно думали мы. Нужно было успеть закрыть ставни парников, так как буря могла разбить стеклянные рамы. Вдруг, после оглушительного удара грома, посыпался град. Нам пришлось поспешно укрыться под ближайший навес. Град был крупный, величиной с голубиное яйцо, и вскоре вся окрестность была покрыта белой пеленой.

^{«Раздались первые удары грома, сверкнула молния».}