Без тебя

– Я прохожу мимо этого бездомного каждый день, ты, кстати, тоже. Он живет на Круговой набережной. Если бы он собирался напасть на меня и убить, то мог это сделать в один из тех вечеров, когда я в одиночестве спешила к позднему парому, а не среди дня в переполненном кафе.

Что до туристов, то Лайла шла позади них, пока те на испанском спорили, где находится железнодорожный вокзал. Она прожила несколько месяцев в Мексике, когда путешествовала по миру, поэтому поняла, о чем речь, и просто не смогла не помочь. Когда же она узнала, что испанцы прилетели только сегодня, она пригласила их с нами пообедать.

Вкратце рассказав мне об этом, Лайла выжидающе на меня смотрела и улыбалась так, словно ее объяснений было вполне достаточно, чтобы понять, зачем она пригласила на ужин случайных прохожих.

Было бесполезно спорить с подобной логикой женщины, которая жаждала общения со всем миром. К тому же Лайла по-глупому не рисковала: она не привела бездомного к себе домой, чтобы он выспался у нее на диване… Она не сообщила туристам, где живет, на случай, если им понадобится ее помощь, но, если учесть, что я вообще не замечал этого бездомного до тех пор, пока он вдруг не появился за столом во время моего обеденного свидания с Лайлой, поведение подружки сводило меня с ума.

Но настоящее безумие начиналось на выходных. Я всегда любил подольше понежиться по утрам в постели, но дни ничегонеделанья теперь остались лишь в воспоминаниях. Я почти каждую пятницу предлагал вечером выключить будильники, зашториться и спать столько, сколько получится. Лайла смотрела на меня так, словно никогда прежде не слышала подобной несуразной глупости, а потом принималась забрасывать меня идеями насчет того, как можно с максимальным удовольствием провести часы, оставшиеся до возвращения в наши респектабельные офисы.

Прожив всю жизнь в Сиднее, я предпочитал ленивые, расслабленные выходные, во время которых не слишком удалялся от дома. Я никогда не воспринимал город как нечто полное достопримечательностей, достойных того, чтобы их увидеть. Лайла, напротив, знала обо всех культурных и развлекательных местах в пределах городской черты. Я, словно турист в собственном городе, открывал и исследовал все способы и возможности изучить Сидней. Мой фотоаппарат, долгие годы пролежавший в своем футляре, снова увидел свет. Вскоре я раскошелился на новые линзы, карты памяти и светофильтры, для того чтобы лучше задокументировать наши совместные приключения. По вечерам я, вместо того чтобы работать, редактировал фотографии, сделанные во время наших совместных вылазок. Это было интересно.

– Ты когда-нибудь катался на буксируемом парашюте? – вполне невинно поинтересовалась она однажды в пятницу вечером.

На следующий день я оказался привязанным к концу каната, другой конец которого крепился к катеру, мчащему по водам Сиднейского залива. Я летел на высоте в сто метров вместе с сидящей рядом Лайлой. Все страхи, которые я первоначально ощущал, исчезли, как только мы поднялись повыше, а внизу простерлись сверкающие золотом воды залива. Позади нас солнце клонилось к закату. Атмосфера была бы почти умиротворяющей, если бы не резкий ветер, бьющий нам в лицо. Я уже начинал задумываться, не сидит ли Лайла на какой-то наркоте. Уж слишком странными казались мне ее постоянные заверения, что можно одновременно чем-то заниматься и отдыхать.

На следующий день Лайла предложила поехать в город, чтобы позавтракать. После этого она небрежным тоном сообщила, что начало отправления экскурсии по Харбор-Бриджу – всего в двух шагах отсюда.

Ты бывал на мосту?

И вот мы взобрались вверх. И снова город, который я якобы любил, предстал передо мной в совершенно ином свете. С самой верхней части арки моста Сидней показался мне больше и величественнее, чем прежде. На обязательной общей фотографии, на которой настаивал гид, я обнимал Лайлу. Вид у меня был какой-то ошеломленный, словно я вцепился в нее из-за нахлынувшего на меня страха. На самом деле я не боялся. Я испытывал сильнейшую радость и удивление.

На следующих выходных штурм продолжился. В конечном счете мои уикенды теперь были наполнены веселой усталостью, подобной той, которую я впервые ощутил, выбравшись из долины в Катумбе. Мне все это ужасно нравилось, но в то же время мне хотелось убедить Лайлу хотя бы на день замедлить свой бег. Нельзя ли немного побездельничать, сидя перед телевизором в домашней одежде?

Однажды в воскресенье мы отправились в Кампердаун на день города, потом посмотрели фотовыставку в музее современного искусства. Когда на дома спустились сумерки, в голову Лайле пришла очередная блестящая идея, и мы поехали через мост в Луна-парк. Поскольку к экстремальным аттракционам я всегда относился весьма прохладно, Лайле пришлось едва ли не силком тащить меня на американские горки. Когда мы наконец сошли с них, я заявил, что с этого времени буду называть их Горками Лайлы.

– С какой стати? – язвительно спросила она. – С какой стати ты назвал это дребезжащее старье в честь меня?