Без тебя

И если спросить, как у нас: «Дайте что-то от головной боли или посоветуйте, что лучше», тебе толком не ответят. Мол, «вот, покупают это средство — может, и поможет, так как его часто берут». Продают лекарства не фармацевты, а продавцы лекарств, которые к фармацевтике ни сном, ни духом. Общаться пришлось через Кернилса и онлайн переводчик. Наверное, это был первый шок: купить обезболивающее оказалось сложнее, чем у нас на вьетнамском рынке — более-менее приличную куртку.

Нас ждёт картина маслом.

В зале прилёта никто и не встречал, Кернилс сказал, что нас ждут у машины. Пока перемещались к парковке, обратила внимание, что женщины здесь одеваются в яркие ткани, используют множество разных украшений, и все, как на подбор, пышнотелые.

Как только мы вышли из здания аэропорта, нас окружили три женщины, две очень полные, явно в возрасте, они держались, я бы сказала, величественно, словно каравеллы на волнах. Очень похожие между собой (а по мне, так все на одно лицо).

О, песенка что-то опять пришла на ум: она прошла, как каравелла по волнам. После жаркого дня. О, какая любовь. Они ко всем так? Или это мне такая честь.

Меня кинулась тискать одна из них: сбитая, невысокого роста, темнокожая, на голове непонятная какая-то чалма. В ярко-зелёной «обёртке» — так тогда про себя называла эту странную одежду. Я думала, что это мама Кернилса, а оказалось, его тётя Бинта — добрейшая, очень приветливая женщина. Вторая женщина тоже полноватая, в такой же одежде, но другого цвета. Стояла, молча рассматривала меня. Я заметила её неодобрительное покачивание головой, укорительный взгляд в сторону моего спутника. И всё же она тоже подошла, крепко обняла, взяв меня за руки, развела их в стороны. Что-то сочувственно сказав второй женщине, опять покачала головой. Посмотрела после на Кернилса и начала очень быстро что-то говорить на французском. Он смущённо поник.

А после ко мне подошла третья женщина. Нет, не так, ей оказалась девушка: худенькая статуэтка по сравнению с остальными, но всё же крупнее меня, заговорила на хорошем английском. Как оказалось, это родная сестра моего мавританца. Она поприветствовала меня, извинилась за не очень радушный приём.

— Меня зовут Нурия! — приветливо тронула мою руку. — Тебя полюбил мой брат! Теперь ты моя сестра!

— Я много не знаю о ваших обычаях, много не понимаю… Не знаю, что мне делать… — я потупила взгляд.

— Мама сказала, что ты очень худая, тебе нельзя замуж выходить, надо поправиться, у нас это почти закон! Я вот тоже не могу жениха найти. Никак не поправляюсь, а таких худых не берут у нас в жёны… Уже скоро старая стану… Мне почти двадцать пять лет! — на глазах Нурии показались слёзы. — Кому я нужна такая…

— А почему ты не хочешь работать и выйти замуж в Европе?! — меня смутило её отчаяние.

— А как же мне уехать?! И куда?! Ты думаешь, так всё просто?! — она сочувственно покачала головой.

В этот момент нас пригласили сесть в машину, я уже была как в тумане. Что значат все эти слова?! В смысле: нельзя уехать?! А как же любовь и так далее… Всё так странно. Ну я же «умная» женщина! Сама выбрала свой путь. Теперь, зажатая огромными телами мамы и тёти Кернилса в машине, которая напоминала мне нашу старенькую ладу. Точно, это был Фиат — итальянская машина. Чувствуя их влажные тела сквозь ткань и противный, кислый запах пота, я думала уже не о свадьбе, а о путях отхода. Впервые после смерти Алекса мой мозг начал работать, как часики. Сквозь тонированные стёкла мало что можно было разглядеть. Кернилс весело болтал с водителем. Оказалось, что это его двоюродный брат, сын тёти Бинты. Об этом мне рассказала Нурия, уже когда приехали. Машина остановилась, и мы вышли фактически на берегу океана.

Вдоль побережья, кстати, очень живописного, теснились домики на скалах и уходящие далеко в воду свайные, деревянные, обмазанные глиной строения. Чистотой тут явно не заморачивались, горы мусора виднелись прямо между этими убогими строениями. Аромат от этих куч был непередаваемый.

С трудом проглотила подкатывающая к горлу тошноту. Кернилс, заметив мой бледный вид, успокоил:

— Ани, мы не будем здесь жить, тут только место, где оставляем машину! — он ласково, ободряюще прикоснулся к моему плечу. Его мать тут же чуть не с тумаками на него кинулась, что-то гневно закричав.

Нурия прикоснулась к моему плечу:

— Не переживай, мама очень консервативна, много не разрешает, но она добрая, любит меня и брата, сейчас немного пройдём, и ты увидишь, как мы живём!

Она взяла меня за руку, широко улыбнулась:

— Пошли!

Дорога впереди делала крутой поворот, мы аккуратно прошли по кромке камней, и передо мной открылся потрясающий вид! Голубая лагуна в обрамлении тёмных, поросших плющом, скал, там было всего несколько свайных домов. К ним тянулись выложенные камнями дорожки.

Я спросила:

— Нурия, зачем камни?

— Сейчас такое время года, мало воды прибывает с океана, а когда много, то ногами камни нащупываем и идём!

Шок… это по-нашему… По-другому не скажешь… Ладно, а чего перила не сделать?