Без вины преступница

Окунев ведет дело о гибели ее жениха Вадима Синева и Ивана Галкина, который ее персоной явно интересовался. Наверняка он считает, что ей что-то может быть известно.

Степан Галкин тоже заинтересован в результатах расследования. Погиб его отец! Совсем недавно он был у нее и мог что-то ему рассказать – о самом визите и о том, что ему предшествовало.

А она вырядилась. Дура.

Надо было переодеться, и Оля даже пошла из кухни, на ходу поблагодарив Окунева за завтрак. Но до спальни не дошла: в дверь позвонили. Снова в дверь! Кому, скажите, тогда нужна железная дверь подъезда с кодовым замком? Ее как будто не существует для мужчин, которые к ней зачастили в последнее время.

– Доброе утро, Ольга. Я войду?

Степан, лица которого она не помнила, не дождался разрешения и вошел. Оля даже кивнуть ему не успела, как он уже снимал яркий модный пуховик, она видела такой в рекламе по телевизору. Очистил от снега замшевые ботинки и, не разуваясь, пошел в кухню. Знал, что Окунев там: от входа в дверном проеме кухни была видна его широкая спина, обтянутая черным джемпером.

– Вот скажи мне, друг, что ты здесь делаешь? – с напором спросил Степа Галкин, даже не протянув руки Окуневу.

Встал на расстоянии пары метров от стола, подбоченился, нехорошо уставился на Георгия. И снова с напором:

– Что ты здесь делаешь в такое утро? Да еще за столом! Красиво, не правда ли? Да, Жора?

Оля вернулась в кухню, замерла. Наконец ей представилась возможность рассмотреть этого Степана как следует.

Да, он явно хорош, Алла Ивановна не соврала. Высокие скулы, яркий рот, красивый нос, который не испортил бы даже женщину. Глаза удивительного цвета. Цвет штормового моря, блеск отполированной стали – как еще их описать? Ресницы темные, длинные, пушистые. Гладко выбритый череп тоже его не портил, скорее наоборот – сообщал внешности что-то экзотическое.

Высокий, выше Окунева и гораздо выше своего отца. Тоньше, чем Георгий, в кости, но от этого не кажется слабее. Наоборот, в его изящной гибкости чувствовалась дикая сила. Опасная сила, решила она, вдоволь на него насмотревшись.

– Повторяю вопрос: что ты здесь делаешь? Извините, Оля, ради бога, извините! Вчера вечером под колесами машины погиб мой отец.

– Я в курсе, – кивнула она. – Георгий, собственно, из-за этого пришел.

– О как! Работает, стало быть? – Степан с ухмылкой оглядел накрытый стол. – И попутно угощается? Ты здесь с ночи, Жора, я угадал? Я звонил твоей матери, она сказала, что ты не ночевал дома. Можно полюбопытствовать, куда ты отправился с места происшествия? Сюда, да? К Ольге?

Георгий обернулся, глянул на Ольгу и как-то так склонил голову, что она прочла в этой позе: «а я предупреждал».

– Ну ты, Жора…

Губы Степана плотно сжались, он тяжело дышал. Что его так корежит – от горя или по причине задетого самолюбия? Она решила, что пора вмешаться.

– Степан, минуточку внимания.

Она медленно вышла на середину кухни, даже не подозревая, какой выглядит красавицей в своем длинном платье василькового цвета с ярко-желтой отделкой. И туфельки атласные оказались кстати. И красивая прическа, над которой она минут двадцать трудилась.

Мужчины уставились на нее. Степан еще плотнее стиснул губы. Взгляд Георгия сделался невеселым и каким-то глубоким, как будто он принимал трудное и важное для себя решение. Как будто заранее знал, что проиграет, но уступать был не намерен.

– Я вправе принимать у себя дома кого хочу и когда хочу, это информация для вас, Степан, – холодно кивнула она гостю. – И угощать могу кого хочу. Вам понятно?

Степа интенсивно замотал головой, будто мух отгонял. Или пытался избавиться от нехороших мыслей, роившихся в голове. Точно как его отец, тот так же мотал головой, сидя вот здесь за столом. Степан вдруг хмыкнул и шагнул к столу.

– Раз здесь принято угощать, я, пожалуй, воспользуюсь.

– А вас я не приглашала, – рассердилась Оля, но все-таки полезла в шкаф за чистой тарелкой.

Она не понимала, почему она так злится. Внешне Степан ей даже нравился. Он не мог не нравиться, Алла Ивановна оказалась, как всегда, права. Он был невероятно хорош собой. Может, потому и вел себя как победитель? Может, именно это ее и бесило?

Степан правильно понял ее. Коротко попросил прощения и снова уставился на Окунева.

– Итак, коллега, что на данный момент вам удалось узнать по факту наезда на моего отца? Наезда, повлекшего за собой смерть?

Подцепил с тарелки кусок утиной грудки, уже остывший и покрывшийся слоем застывшего жирка. Оля подавила в себе желание разогреть утку.

Она его не приглашала, вот.

– Что могу сказать… – Георгий очнулся и провел ладонью по щеке, будто проверял, не успела ли за час снова появиться щетина. – Наезд был умышленным, коллега.

– То есть? – Степан вытянул шею в его сторону. – Ты хочешь сказать, что его специально?.. Что он не сам попал под колеса?

– Нет, Степа. Его хотели убить и убили.

Степан уронил вилку с куском холодной утки на тарелку. Сгорбился. Руки сунул в подмышки и уставился в стол.