Без виз и паспортов

Строили укрепления советские военнопленные. Местное население гитлеровцы тоже сгоняли сюда на работу. На разбросанные вдоль реки строительные объекты поляки привозили лес, доски, цемент, металлические сетки. Машин не хватало. Их заменяли кони, быки, а чаще всего коровы, запряженные в широкие крестьянские возы. Грузы из Германии, прибывающие на станцию Санок, поляки с черепашьей скоростью доставляли по назначению. Они знали о событиях на Восточном фронте, всячески искали встреч с пленными красноармейцами, беседовали с ними, угощали хлебом, махоркой, с жадностью слушали рассказы о Советской России.

Военнопленные жили в наспех построенных землянках и шалашах. Их здесь слабо охраняли, многие лагеря гитлеровцы даже не обнесли колючей проволокой. Они знали: голодный, обессиленный человек далеко не уйдет.

По ночам с востока доносилась артиллерийская канонада. Высоко в небе грозно проплывали на запад наши воздушные армады самолетов. Фронт приближался к берегам Сана. И чем сильнее был грохот орудий, тем больше хотелось людям, попавшим в беду, выжить, вырваться из неволи, взяться за оружие, помочь своим товарищам громить гитлеровцев. В начале мая побеги военнопленных участились. Начальники лагерей получили приказ усилить охрану.

Взрывы на железной дороге и весть о советских десантниках переполошили оккупантов, придали уверенность пленным. На утренней поверке в лагере за селом Ольховица охрана недосчиталась тридцати советских военнопленных. Комендант, сутулый обер-лейтенант, перепугался не на шутку, но, к удивлению подчиненных, даже не объявил тревоги, как требовала инструкция. Он только приказал не кормить пленных и направлять их на самые тяжелые работы.

В полдень привезли рыжие мотки колючей проволоки. Поляк Петр Баран, житель Лишни, не спеша разгрузил телегу и принялся ремонтировать колеса, незаметно присматриваясь к «новшествам». От его взгляда не ускользнули свежие ямы для столбов — территорию лагеря собирались обнести колючей проволокой, заготовили материалы для строительства пулеметных вышек: одной — у входа, второй — с тыльной стороны. Вокруг землянок и бараков поползла змейка окопов.

Лишня стала своеобразным партизанским пунктом, куда польские подпольщики приносили самые различные сведения, а пожарцы в любое время там могли получить пищу. Большим другом и верным нашим помощником был староста села пятидесятилетний Иозиф Бодзяк. Его небольшой деревянный домик, поставленный сто пятьдесят лет тому назад на склоне оврага, обсаженного сливами, памятен многим пожарцам. Имея большую семью — пятеро детей, Бодзяк активно помогал нашему отряду. Он днем и ночью принимал партизан, кормил, давал одежду, снабжал ценными сведениями.

Франтишек Пастущак, Иозиф Сабат, Иозиф Бодзяк были незаменимыми помощниками. Партизаны своими успехами во многом обязаны им.

О всех приготовлениях в лагере Петр Баран рассказал советским десантникам. Он отличался умением наблюдать за противником, а потом из разрозненных фактов составить общую картину его намерений. Жил Петр у самого Сана — во время весенних разливов вода подходила к крыльцу старого дома. Он имел лодку, перевозил крестьян и этим зарабатывал на хлеб. С ним нас познакомил Михальский. Оба польских патриота помнили пароль: «Мы плавали в одной лодке» и перевозили партизан и наших связных в любое время дня и ночи.

В Лишню можно было попасть, переплыв Сан с помощью Петра, или со стороны пивной Пастущака по лесной дороге. В случае опасности нас всегда могли своевременно предупредить эти недремлющие наблюдатели.

…Мундир гитлеровского офицера и знание немецкого языка неоднократно помогали Михаилу Имасу. Петр Баран и Иозиф Сабат с нарукавными повязками польских полицейских производили «съемку» района, где военнопленные строили укрепления. Поляки-полицейские не вызывали подозрения. Михаил внимательно присматривался к работавшим на берегу Сана пленным, искал наиболее подходящего человека.

В таких сложных ситуациях Белый, как правило, полагался на свой опыт и умение по самым мелким, на первый взгляд, незаметным признакам определить, кто перед ним: друг или враг, смелый человек или трус. Михаил часто доверял своей интуиции, которая безошибочно подсказывала ему, стоит или не стоит принимать то или иное решение.

Кто же здесь внушает доверие? Выбор пал на немолодого седовласого мужчину.

Петр Баран приказал ему подойти к лейтенанту. Сиплым, простуженным голосом тот доложил;

— Пленный прибыл по вашему приказанию.

Перед Имасом стоял высокий, плечистый мужчина лет сорока. Латаная-перелатаная гимнастерка его выгорела на солнце, вместо армейских пуговиц на ней были деревянные палочки. Взгляд цепкий, оценивающий. Мускулистые руки в синяках и ссадинах.

— Ты когда попал в плен? — Вопрос, заданный на чисто русском языке, прозвучал как выстрел.

Пленный в замешательстве развел руками, раскрыл рот, пытаясь что-то ответить, но никак не мог справиться с волнением.

— Повторяю: когда и где попал в плен?