Без виз и паспортов

А вскоре у нас появился новый повод для радости. Начал выздоравливать Гузанов. Боль в ноге уменьшилась, появился крепкий сон и молодецкий аппетит. Особенно радовался Ревенко. Он неутомимо поил радиста разными настойками, согревал ногу компрессами. Я не меньше врача радовался выздоровлению Гузанова. Наш радист снова вступил в строй. И это было очень кстати.

Дело в том, что мы имели две отечественные переносные приемно-передающие коротковолновые радиостанции типа «Север». Радиостанции обеспечивали связь радиусом до 500–700 км. «Север» был прочен, удобен в транспортировке, переносил толчки и падения, но имел и существенный недостаток — питался только от сухих батарей, хранение которых было сопряжено с большими трудностями. Нашим батареям крепко досталось во время трудных маршей. И теперь Анатолий Гузанов долго «колдовал» над ними, пока заставил одну из станций заговорить. Штаб партизанского движения приказал собрать разведсведения в районе приземления и двигаться к Перемышлю.

Постепенно мы привыкали к обстановке, находили помощников и с каждым днем все яснее видели, что придется нам нелегко: вокруг стояли внушительные вражеские гарнизоны, почти в каждом селе — жандармское отделение или полицейский участок. Да еще вдобавок там и сям шастали бандеровцы. Каратели неистовствовали. Поляки сообщали: за одного убитого гитлеровца каратели расстреливают пятнадцать заложников, а ближайшие деревни и хутора сжигают.

В лагере, расположенном недалеко от Лишни, наша группа отдыхала, стараясь ничем не выдать своего присутствия в лесу. Кучеров вместе с Риняком тайком ходили к хозяину ресторанчика Франтишеку. Пока радисты налаживали связь с Центром, разведчики собирали необходимые сведения о численности ближних немецких гарнизонов, наводили справки о работе железных дорог, охране и передвижении воинских эшелонов.

Ресторанчик Франтишека Пастущака оказался очень удобным местом для сбора самой разнообразной информации, которую Сабат Иозиф немедленно передавал нам в лес, а радисты — на Большую землю.

Во время очередного радиосеанса Центр приказал: «Собирая сведения, двигаться в заданный район».

Карта Кучерова заполнялась различными, только ему хорошо известными значками. Разведке нужен был «язык». Случай вскоре представился. Кабаченко и Кучеров взяли в плен лейтенанта полевой жандармерии, который вез в банк города Санок деньги, отобранные у польских крестьян. Офицер в своем дневнике подробно описывал, как мучил на Украине стариков и женщин, как бросал в огонь детей. Дневник с головой выдал нам не только пойманного палача; на кровавых страницах мы нашли фамилии предателей, бежавших из Полтавы и Чернигова в Польшу. В гестапо они прошли специальную подготовку и были заброшены в советский тыл с диверсионными заданиями: убивать офицеров, распространять клеветнические слухи, взрывать поезда, военные объекты. Каждый день пребывания предателей па советской земле мог принести много горя. Радисты сообщили Центру их фамилии и предполагаемые районы действий.

В тот же день у деревни Ольховцы разведчики захватили немецкого солдата, который вел под ружьем французского военнопленного — высокого худого человека, назвавшегося Полем. По-русски француз не понимал. Кучеров позвал Имаса:

— Поговори с ним. Может, он тебя поймет…

Француз рассказал Имасу:

— Я неделю тому назад бежал из лагеря, находившегося около местечка Дембица, а сегодня попался фашистам. Вам, советские друзья, я обязан жизнью. Спасибо! Большое спасибо!

Поль лежал на траве под могучим дубом и тяжело дышал: у него были поломаны ребра. Леонид Ревенко сделал французу примочки, перевязал рану. Вечером Поль подсел у костра к Михаилу Имасу и тихонько шепнул:

— У меня есть серьезный разговор с вашим командиром. Мне известна одна большая тайна.

В штабной палатке блекло горел фонарь «летучая мышь». Поль рассказывал, а Белый переводил слово в слово:

— Я инженер-энергетик по образованию. Мoe сообщение имеет важное значение для вашего командования. Мы — союзники, а потому прошу вас передать в Москву мою информацию. — Поль остановился, попросил закурить. Размял сигарету и, не закурив, продолжал: — В районе Дембицы боши построили секретную пусковую площадку. Там испытывают новое оружие… Секретное оружие… Туда согнали тысячи пленных — русских, французов, итальянцев, бельгийцев. Весь район охраняют гестаповцы. Для пленных оттуда одна дорога — в могилу. Мне удалось бежать в грузовике с мертвецами. Но на свободе я был недолго, меня задержал каратель.

Михаил чиркнул зажигалкой. Поль прикурил, жадно затянулся.

— Из Дембицы к нам приезжали огромные автоцистерны. Уверен, они не с бензином. Одна застряла, и мы ее вытаскивали из песка. От нее несло удушливым, острым запахом. Я заметил; отверстие верхней крышки покрылось инеем. Думаю, что это высококонцентрированная перекись водорода для летающих торпед. Их запускают ночью. Они сразу уходят высоко в небо, а куда не знаю.