Без виз и паспортов

Беседа с тремя разведчиками длилась недолго. Это были опытные люди и все понимали с полуслова. Однако первая вылазка нас тревожила. И как мы ни старались сохранить спокойствие, наша тревога передавалась разведчикам. Пока мы противника не беспокоили. Поэтому он беспечен и не так бдительно несет охрану. Но это только предположение, а может быть, мы встретим противоборство очень предусмотрительного врага.

Для начала решили использовать фактор внезапности. Партизаны заложили побольше мин на узком повороте железной дороги Санок — Перемышль, там, где труднее всего расчистить путь. Мы рассчитывали вывести этот участок дороги из строя надолго.

На опушке леса залегли наши три богатыря. Время словно остановилось. Поезд не появлялся.

Имас, чтобы скрыть волнение, покусывал стебелек. Михаил Данильченко никак не мог избавиться от тревожных дум: как закончится первый выход на боевое задание? Тишина. Можно было уйти, мины все равно сработали бы. Но как отказаться от соблазна собственными глазами увидеть летящий под откос гитлеровский состав? Нужно ждать. То сомнения, то надежды. Не зря говорят: поспешность — слепа, терпение — зряче.

В лесу потемнело. Железнодорожная насыпь, уходящая в пологую лощину, хорошо просматривалась на фоне вечернего неба.

Эшелон появился неожиданно. Тяжело задрожала земля, паровоз в клубах дыма и пара тянул за собой цепочку вагонов и платформ. Царенко привстал на колено. Затаив дыхание, он отсчитывал метры, оставшиеся до первой мины. Вдруг под черным брюхом паровоза сверкнула молния и швырнула его с насыпи. За ним, как ягнята за бараном, пошли вагоны. Грохот, взрыв, пламя. Над головами просвистели куски железа, доски…

Партизаны незаметно продолжали вести наблюдение.

С рассветом к подорванному составу прибыл ремонтно-строительный поезд с нацистским начальством из города Санок. Фашистские чиновники усердно замеряли изуродованный участок пути, осматривали обгоревшие вагоны. Потом они собрались в кружок и начали о чем-то совещаться. По энергичным жестам партизаны поняли: фашистские чиновники горячо спорили. Наконец они перестали размахивать руками, видимо, пришли к единому мнению. На железнодорожном полотне закипела работа.

Вот уже фашисты расчистили путь. Подошел новый эшелон с боевой техникой. И тут под ним сработала мина замедленного действия. Восемь платформ полетело под откос. Новый взрыв ошеломил фашистское железнодорожное начальство. Офицеры и солдаты, которые остались живы после крушения, как безумные бросились прочь от опасного участка. Движение эшелонов прекратилось. В партизанский штаб полетела наша первая радиограмма. Мы получили ответную:

«Поздравляем началом успешных действий. Представляем к наградам».

ПАРОЛЬ: «МЫ ПЛАВАЛИ В ОДНОЙ ЛОДКЕ»

Весенний Сан полноводен и стремителен. Он клокочет и пенится, пробиваясь из Восточных Бескид к Высиле. Притоки — Вишня, Шкло, Вислок — обильно питают его талыми водами. Форсировать Сан в мае — дело сложное. Мостов через реку мало, да к тому же к ним трудно подойти, они под усиленной охраной.

Вдоль берегов Сана ранней весной 1944 года гитлеровцы развернули широкое строительство: сооружали доты и дзоты, оборудовали позиции для танков и артиллерии. пункты связи, блиндажи и сотни окопов с большим количеством противотанковых заграждений и разных других препятствий. Главный «заградительный вал», проходивший по восточному берегу Сана, состоял из линий траншей, расположенных на господствующих высотах. На направлениях, доступных для танков, спешно рылись противотанковые рвы, саперы готовили обширные площади для минных полей.

Гитлеровское командование рассчитывало надолго удержать важный рубеж Восточных Карпат на линии Арпада.[9] Укреплениям на Восточном берегу Сана отводилась роль своеобразного барьера, который должен был остановить Красную Армию у ворот Чехословакии. Карпаты представляли собой мощную и сложную систему естественных препятствий, усиленных инженерными сооружениями Мосты минировались. Движение танков и машин было возможно только по дорогам, которые находились под перекрестным огнем пушек и пулеметов. На опасных направлениях ставились проволочные и минные заграждения, устраивались лесные завалы. Обратные скаты господствующих высот обрастали добротными блиндажами, землянками, минометными окопами и артиллерийскими позициями.

На оборонительной линии Арпада к осени 1944 года только в границах 4-го Украинского фронта было построено 99 опорных пунктов, 759 долговременных железобетонных сооружений, 394 деревоземляных сооружения, 439 открытых огневых площадок, 400 км. траншей и стрелковых окопов, установлено противотанковых и противопехотных препятствий (рвов, эскарпов, завалов и т. д.) на протяжении 135 км.[10]