Без войны и на войне

Отдав приказ войскам о выходе в район Киева, я с начальником штаба Рубцовым и членом Военного совета Шеклановым с первым эшелоном штаба на автомашинах выехал в Киев. По прибытии в Киев, не теряя времени, получил ориентировку от заместителя командующего округом Яковлева и тут же выехал на рекогносцировку укрепленного района. К моему великому удивлению, в Киеве никаких войск не было, кроме артиллерийского училища под командованием генерала С. С. Волкенштейна. Киевский укрепленный район, который строился еще в мирное время, был в запущенном состоянии, все заросло травой и бурьяном, пулеметные и артиллерийские бетонированные сооружения не имели оружия. Личный состав, офицеры и солдаты, призывались из запаса. Видимо, в последние годы считали, что Киевский УР не нужен. Не хочу кого-либо в этом обвинять, но получилось так, что новые УРы по государственной границе еще не были готовы, а старые были уже в состоянии, мягко говоря, консервации.

Увидев столь безотрадную картину, я поехал в ЦК Компартии Украины к секретарям ЦК М. А. Бурмистренко и Д. С. Коротченко, Информировал их о задаче 19-й армии, о состоянии оборонительного рубежа перед Киевом, попросил их немедленно мобилизовать население для строительства обороны вокруг Киева.

Противовоздушная оборона Киева находилась в полной боевой готовности и действовала. Руководил ПВО заместитель командующего округом Яковлев. Мной был отдан приказ войскам 19-й армии занять оборону по рубежу старого УРа и высотам, прикрывавшим подступ к Киеву. В момент, когда управление армии и ее головные части уже подходили форсированным маршем к Киевскому укрепрайону, меня вновь вызвал по ВЧ нарком обороны С. К. Тимошенко и спросил, может ли моя армия “передвигаться бегом”. Создалась очень сложная обстановка на западном, московском направлении. С. К. Тимошенко передал следующее распоряжение: “Положение на Западном фронте угрожающее. Противник продолжает развивать наступление на Смоленск. Армию по тревоге грузить в эшелоны в том порядке, в каком части будут подходить к станциям погрузки, и перебрасывать на западное направление, в район Рудни, Орши и Смоленска”».

Как известно, начальный период войны был очень сложным и трагическим: наши войска с большими потерями отступали от самых границ, войска 19-й армии, срочным порядком переброшенные с Украины под Витебск, Рудню, Смоленск, вводили в бой с ходу, не дожидаясь полного сосредоточения частей.

Мне довелось общаться с адъютантом отца, полковником Александром Ивановичем Саломахиным, который прошел с ним всю войну. Он рассказывал мне о жизни на фронте, о своем восприятии отца и как командующего 19-й армией, и, что очень важно, как человека.

Александр Иванович вспоминал, что отцу в это время было нелегко, у него обострилась язва желудка, он был истощен, выглядел смертельно уставшим, но при этом, «командарм был бесстрашен и героически храбр. Иногда он лез в самое пекло, особенно когда требовалось его личное вмешательство на данном участке фронта».

Саломахин с позиций очевидца описал эпизод, когда в ходе Смоленского сражения в бой вступили наши знаменитые «Катюши»: впервые были осуществлены залпы реактивной артиллерии, установки БМ-13 экспериментальной батареи под командованием капитана И. А. Флерова нанесли мощный удар одновременно 112 реактивными снарядами по немецким войскам в районе станции Орша.

Саломахин рассказывал: «Получив батарею “Катюш”, войска 19-й армии собрали все силы и ждали сигнала для контрудара. Иван Стапанович Конев, член Военного совета армии Иван Прокофьевич Шекланов, писатели, корреспонденты наблюдали, как из леса на огневые позиции выкатились девять ракетных установок и через несколько минут дали залп по врагу[13]. Залп был точным, мощным и ошеломляющим. Поле ржи загорелось. Горели танки, автомашины, гибли вражеские солдаты, а уцелевшие кричали, бросали технику, оружие и бежали. Этот залп нового оружия вдохновил наших воинов: они увидели, что можно не только остановить, но и победить врага».

А о бое, в котором командующему 19-й армией Коневу пришлось лично стрелять из пушки и бежать по полю, спасаясь от вражеского огня, остались записанные на диктофон воспоминания, которые я привожу здесь с небольшими сокращениями.

«На шоссе, которое вело в Рудню, я увидел брошенную 45-миллиметровую пушку с несколькими снарядами, а рядом одинокого артиллериста. Я спросил солдата:

– Решил драться?

– Так точно, товарищ генерал!

– Так надо орудие поставить на более выгодную позицию.

– Одному несподручно.

– Давай поставим орудие вместе. Вытянем его прямо на шоссе. Если кто будет двигаться по шоссе, станем бить прямо в лоб.

Пока мы с солдатом устанавливали орудие, мой порученец вел наблюдение. Неожиданно он закричал:

– Товарищ командующий, из леса выходят фашистские танки!

– Не неси чепуху! Откуда здесь могут быть гитлеровские танки?

Взял бинокль. Смотрю – действительно колонна танков с черными крестами.