Без жалости

Никакого определенного плана у меня не было, и вперед меня гнали один только страх и желание поскорее избавиться от трупа. Через милю я соскочила с лошади и попыталась развязать веревку, стягивавшую грудь Эдварда. Не могу объяснить, почему я решила оставить Эдварда на тропе. В тот момент я понимала лишь, что отвезла тело на порядочное расстояние от дома, и полагала, что этого вполне достаточно, чтобы отвести от себя подозрения. У меня тогда и в мыслях не было, что кто-нибудь может случайно на него наткнуться. И уж тем более я не думала о том, что у нас в лесу может объявиться полиция. Разумеется, я даже не пыталась обыскивать Эдварда. Мне и в голову не пришло забрать его бумажник и удостоверение личности. Что же до завещания, то я не имела о нем ни малейшего представления. Кроме того, когда я развязывала веревку, Эдвард неожиданно открыл глаза и посмотрел на меня в упор. Это было уже слишком. Я готова была бежать хоть на край света — только бы не видеть его стекленеющего взгляда. Узел на веревке я развязать не смогла — он был очень сильно затянут. Тогда я начала стягивать веревку. Когда она оказалась у меня в руках, я поняла, что мы с Эдвардом окончательно освободились друг от друга, вскочила в седло и, захлебываясь от рыданий, погнала лошадь вверх по склону к дому.

Вернувшись на ферму, я первым делом направилась на конюшню, смыла водой из шланга кровь с пола и забросала место, где лежал Эдвард, опилками. Взяла старую рубашку, которая висела на гвоздике в чулане, завернула в нее ружье, отнесла его домой и засунула в шкаф в гостевой комнате наверху. Потом сожгла свою одежду. Мне, конечно, следовало сжечь и веревку, но меня трясло как в лихорадке, мысли у меня разбегались и я в тот момент мало что соображала.

Бабушка на мгновение прервала свой рассказ.

— Потом я долго сидела в горячей ванне. Все время думала об Эдварде — о том, каким он был, и о том, как гнусно он обошелся с моей дочерью. И я простила себе это убийство. Я хочу, Бретт, чтобы ты знала мое мнение: убийство Эдварда было актом справедливой мести, и я не жалею о том, что сделала.

Неожиданно бабушка расхохоталась.

— По правде сказать, Бретт, когда к нам приехал Дэн, я не сомневалась, что он, осмотрев труп, вернется на ферму и арестует меня. Я даже приготовила сумочку с вещами, которые намеревалась взять с собой в тюрьму. Я не представляла себе, что ему понадобится так много времени, чтобы вычислить убийцу. Но когда вы вернулись из леса и я увидела Фарнсуорта из отдела убийств, который бестолково носился по дому, не зная, как правильно подступиться к этому делу, я вдруг подумала, что мне, возможно, удастся выбраться из этой переделки и даже остаться на свободе. Тем более что потом повалил снег и на ферме появился этот тип — Винсент. Но Райан сразу догадался, кто убийца. Правда, мой мальчик?

Райан потер руками виски.

— Я знал, что Эдвард захочет переговорить с тобой лично, ба, — пробормотал он. — И понимал, что он очень рискует.

Бабушка повернулась ко мне лицом.

— Если ты, Бретт, хочешь, чтобы я сдалась властям, я не стану ничего отрицать. Расскажу все как было.

В словах бабушки прозвучал вызов.

«Как следует все обдумай, — сказала я себе, — и не торопись делать выводы».

Я знала, что моя бабушка — необычный человек и наделена недюжинными воображением и фантазией. Может, она все это придумала? Но даже если это она убила Эдварда, вправе ли я ее осуждать? Я ведь тоже убила человека — столкнула Винсента в пропасть и оставила на льду умирать. Так что мы не слишком отличаемся друг от друга. Самозащита — это только предлог, то, о чем я расскажу полиции, когда меня будут допрашивать. На самом деле Винсента убили мой гнев и ненависть. Теперь-то я знала, что они могут годами сохраняться в душе, как сохраняется в дубовых бочках выдержанное вино, которое от времени становится все крепче и сильнее ударяет в голову.

— Мне надо все основательно обдумать, — устало сказала я. — Я не могу сейчас прийти к решению.

— Подумай, подумай, как же без этого? — с иронией произнесла бабушка и хохотнула, стараясь скрыть за наигранным смехом разочарование. — На всякий случай хочу поставить тебя в известность, Что я предпочла бы доживать свои годы здесь, на ферме, а уж никак не в тюрьме.

— Ты оставишь себе деньги Эдварда? — спросила я Райана.

У Райана хватило такта, чтобы изобразить смущение.

— Но он умер, Бретт, и мы не в силах его оживить. Какой тогда смысл отказываться от денег? Мы и так уже наказаны судьбой. И я не верю, что ты сможешь выдать бабушку. Я просто не могу себе этого представить.