Бездарный волшебник

Тем временем химеролог собирался создать еще одно чудовище и зачитывал первые слоги, но его прервал прилетевший в лоб камень. Остахан бросил его просто – рукой, и в полете уже был еще один. Второй камень, химеролог остановил телекинезом, а вот третий больно врезался ему в стопу. Остахан бросая камни подходил все ближе. Они сражались на смерть, а именно воля к жизни раскрывает силу воли человека в полной мере. Даже из последних сил чародей телекинезом отправил в полет валун побольше, но уже не в химеролога, а в чудовище, с которым бился его питомец и друг.

А Шу-Керат терял веру в себя. С ним почти на равных сражался бездарный! Волшебство изменяло химерологу и искусство телекинеза больше не подчинялось ему, и все чаще в него попадали камни. Но он тоже стремился победить и выжить, а безумное вдохновение заменило ему телекинез. Атив-Силибатум мысленными чарами призвал оторванную лапу чудовища и вживил в свое левое плече. Третья рука бугрилась мышцами и содержала в себе животную силу, она отбивала летящие камни или ловила и кидала обратно. Но одной руки было мало, он вживил еще одну в правое бедро и обзавелся третьим глазом, звериным, на правой скуле.

В то же время Прайму удалось одолеть чудовище, камень брошенный Остаханом, повредил твари одну из конечностей, что уровняло их шансы. Растерзав монстра, Прайм бросился на химеролога. Но Шу-Керат прекрасно видел это, он простым и быстрым заговором изменил свойства своего колокола и прозвонив в него оглушил, испугал грифона и вверг его в панику. Прайм по воскликнул, попятился, упал, вскочил и лишенный возможности взлететь из-за поврежденных крыльев бросился бежать прочь, прихрамывая на передних лапах. Победы над монстрами достались ему дорогой ценой.

В тоже время Остахан подобрался к Шу-Керату достаточно близко, он нацелился посохом ему в лоб. Но новая рука химеролога перехватила удар, попыталась вырвать посох, а через мгновение сама его отпустила, обожженная защитой зачарованного дерева. Чародей отпрыгнул, в то же время бросив кинжал свободной рукой, но метаморфозные руки были слишком ловкими. Одна из них поймала кинжал и вернула обратно. Тот вонзился Остахану в ногу, телекинетический доспех себя изжил. Чародей опустился на колено. Физически Атив превзошел Либриспира, прямое сражение сулило поражение. Единственное, что оставалось Остахану это превзойти противника ментально, положиться на силу воли и надеяться на удачу.

Чтобы воспрянуть духом он яростно воскликнул победный клич своей родины: «Йораааааа!» Духовный страж воплотился над ним и простер руки к Шу-Керату. Химеролог закричал, его тело испустило клубы голубого дыма, которые поглощались стражем. Тело и метаморфозные руки – все оцепенело. Его голову начало трясти, глаза закатились, он испытывал на себе мощь волшебной воли мира. Но тоже самое происходило и с Остаханом: заложило уши, сдавило виски, словно от удара по голове. Чародей закрыл глаза, стиснул зубы, его пальцы сжали посох до хруста, до скрежета.

Но давление на Шу-Керата со временем усиливалось, а на Остахана ослабевало, как вдруг раздался крик и смех:

– ААА! Кар-ка-ка! Кар-ка-ка! АААХ! Нет…

У химеролога пошла кровь из носа, он открыл глаза и вперил взгляд в чародея. Он был ясным и решительным.

– Я не проиграю бездарному! Я одарен! Я избранный! Я любимец волшебства… Я! – его голова вдруг снова затряслась, осознанность на мгновение пропала, а когда она вернулась, кровь брызнула и из ушей.

Красные капли упали на посох, у Остахана тоже шла кровь. Он еще доминировал, но уже начинал проигрывать. От изнеможения он потерял всякое желание побеждать. Инстинкт выживания требовал прекратить противостояние. Чародей сказал:

– Филипп, сдайся. Отступись, я тоже отступлюсь и мы сохраним жизни.

– Нет! – провозгласил он утробным, не своим голосом.

Два его родных глаза закатились, но третий переместился на лоб, он смотрел ясно и пронзительно. Метаморфозные руки обе были теперь на плечах, они взяли своего владельца за голову, на ладонях светились колдовские знаки. Химеролог умирал, но еще при жизни посмертное проклятие уже его преображало в чудовище. Наложенное им на самого себя, оно видимо должно даровать вторую, пускай и нечеловеческую, но все же жизнь.

– Я превыше любого существа! Я сверх всего! Я есть превосходство! Я есть величие! Я есть бессмертие… Я уничтожу тебя!