Бездна

Х-61 сел рядом с Южанином, у того самая широкая и вместительная тарелка, да ещё и раздвигается по мере надобности, а тащит туда всё, что в пределах досягаемости рук. Для нового гостя Южанин тоже раздвинул посудину и приподнял ей края, словно собирается заполнить супом, но вместо этого с торжеством опустил туда толстого и роскошного рябчика, размером с гуся, зажаренного в смачно пахнущих восточных специях.

– Чё, правда? – спросил он с надеждой. – Нужно быть юным и глупым? Как вон Гавгамел?

6—61 довольно хрюкнул, но смолчал, не желая обижать лупателя скал.

Ламмер сказал через стол:

– Это, как бы вот, общее мировоззрение нашего круга. Иначе совсем тошно. Так далеко пройти… и всего лишь изобилие?.. Хотелось бы чего-то ещё, но нам дают только то, что желаем сами.

Казуальник сказал ехидно:

– Долой демократию, дайте нам диктатуру!

– Ну типа того, – ответил Ламмер мрачно, – Я же теперь понимаю, почему в детстве родители навязывали мне «Травиату», а я хотел слушать, как в траве сидел кузнечик, что совсем как огуречик…

Я помалкивал, зло оглядывал пирующих. Это чертово изобилие из ушей лезет, но все равно хапаем. Трудно признаться, что уже переели. Потому и не признаёмся, жрём, жрём, уверяем друг друга и себя, что об этом мечтали с тех времен, когда ненавистной работе отдавали по восемь часов в день пять раз в неделю.

Х-61, быстро насыщаясь, торопливо пробубнил с набитым, как у хомяка в августе, ртом:

– Изобилие и бессмертие! Разве не о нём страстно и неистово мечтали? Ещё с Гильгамеша. Даже раньше! Ноги всех религий растут из идеи вечной жизни. Чё, впервые слышите?

Гавгамел сказал с заметным раздражением:

– У нас не бессмертие, а даже больше! Умереть можно в любой момент, стоит только восхотеть, это и есть примат свободы воли. Или что-то ещё. Но бесконечная жизнь даже лучше бессмертия! Только как-то быстро привыкли и уже не пляшем.

Раздражение у меня уже едва не выплескивается через уши, я поднялся так резко, что все затихли и повернули в мою сторону головы.

Я звучно хлопнул по столу.

– Все-все, хватит!.. Мы ещё не обабуинились в этой свободе, что уже не свобода, а хрен знает, так что не надо всякое тут!.. Какие замечания, предложения?.. Никто ничего нового не придумал? Тогда посуду в утиль, все из-за стола! Арбайтен, арбайтен!

Х-61 вскинул руку, как первоклашка на первом уроке.

– Погоди, вон что-то ломится через пространство, как кабан через камыши…

– Яфет, – сказал Южанин знающе. – Он всё ещё отказывается пользоваться порталами. Подумаешь, там распыляют на атомы, а здесь собирают! Нам-то всё равно, а он, эгоист, только о себе думает, хотя должен обо мне.

Некоторое время ждали, но свечение в стене погасло, словно кто-то в последний момент передумал, Казуальник вздохнул и повернулся ко мне.

– Шеф, – сказал он со странным выражением в голосе, – а тебе не приходило в голову, почему исполинский проект, который Фёдоров считал основной задачей будущего человечества, поручили нам, срединникам?.. Основной задачищей!

Я спросил с подозрением:

– А что не так?

Он сказал с нажимом:

– Разве сингуляры не могли в два счёта? Да это им проще, чем два пальца об асфальт!

Я нахмурился.

– Поясни.

Он сказал с мрачным торжеством:

– А потому, что нам больше и заняться-то нечем. Это из милости нам подкинули! Чтоб наши мозги совсем не засохли. Для нас это свершение всех чаяний, как же – решаем самую исполинскую задачу, которую несколько веков вынашивало человечество! Да только для них это не задача, даже не семечки.

Он умолк, подбирая слова, но не нашёл, только покрутил пальцем в воздухе, словно вертел на нём кольцо с ключами от подаренного правительством автомобиля.

Я спросил зажатым голосом:

– Какие?

Он поморщился, из-а чего костистое лицо стало неприятно гротескным.

– Шутишь?.. А хрен его знает. Они же совсем уже не люди, хоть и люди. А с нами как с рыбками в аквариуме. Сыплют корм и уходят. Или там автоматическая кормушка, что подбавляет корм и вытирает сопли, мы даже её не видим.

– Ну-ну, – сказал Ламмер с достоинством, – не перегибай, ямщик…

– Потому, – продолжил Казуальник, – решать задачу по воскрешению всех предков оставили нам. Технически для них это раз плюнуть и не попасть в звезду, чтобы не взорвать нечаянно, а вот всякие там этические сложности лучше мы, они хренью не заморачиваются.

Ламмер вклинился с обидой в голосе:

– Но-но!.. Никогда нас не называли недоразвитыми. Просто по молодости и горячности сдуру начали сращиваться с машинами, а мы поступили мудро, придерживаясь традиционного пути развития человека и людства, что ведёт нас к вершинам. Хотя, конечно, хоть у нас и разные пути, как были у коммунистов и социалистов, но все мы люди, все человеки.

Я буркнул:

– Всё-всё, понимайтесь. Да поднимайте же задницы!.. Уже забыли, для чего собрались?

Глава 4

Из-за стола вылезают с такой неохотой, словно сейчас добывать антрацит в сибирских рудниках, что же с собой делаем, того ли ждали от будущего, хотя сейчас и непонятно, чего ждали, но всё же не этого хрюканья у корыта.

Казуальник бодро пошёл со мной рядом, поглядывает искоса.