Бездна

Инстинктивно Лоулер тянулся к опустевшей фляге, но – увы! – она давно опустела. Он скорчился на койке, его лихорадило, била дрожь; Вальбен чувствовал себя бесконечно несчастным. После полудня к нему заглянула Сандира.

– Это как раз то, что происходило с тобой позавчера? – спросила она. – Ну, после происшествия с Мартелло?

– О, нет! Вовсе нет.

– Значит, ты болен?

Он, не говоря ни слова, указал на пустую флягу. Тейн не сразу, но все же поняла его.

– Вэл, я могу хоть чем-то помочь тебе?

– Обними меня, пожалуйста, вот и все.

Он положил голову к ней на колени и прижался к мягкой груди. Некоторое время Лоулера бил сильнейший озноб. Но постепенно он успокоился, хотя самочувствие оставалось отвратительным.

– Кажется, тебе немного лучше, – заметила Сандира.

– Да, чуть-чуть… Но не уходи, пожалуйста.

– Я здесь. Принести воды?

– Да. Нет… Нет, не уходи, оставайся со мной.

Он снова прижался к ней и чувствовал, как растет жар и тает, затем вновь возникает, но уже с неожиданной и сокрушительной силой.

Наркотик оказался значительно более мощным, чем предполагал Лоулер, и сформировавшаяся зависимость давала о себе знать мощными непрерывными импульсами. И все же… Все же… боль не донимала его постоянно. Проходили часы, и в них появлялось такое мгновение, когда он чувствовал себя почти хорошо. Это выглядело так необычно и вселяло надежду на скорейшее избавление от недуга. Вальбен не возражал против борьбы. В конце концов, ему хотелось одержать победу.

Сандира оставалась с ним до самого вечера. Он засыпал, а когда пробуждался, она все еще была рядом.

Ему казалось, что у него распух язык. От слабости ноги не держали.

– Ты знал о таких последствиях? – поинтересовалась Тейн.

– Да. Вернее, мне кажется, да. Хотя и не предполагал, что будет больно до такой степени.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– По-разному.

За дверью раздался голос Делагарда:

– Как он там?

– Он беспокоится за тебя, – заметила Сандира.

– Очень разумно с его стороны.

– Я сказала ему, что ты заболел.

– Подробности не рассказывала?

– Что ты! Никаких деталей! Заболел – и все!

Ночь прошла ужасно. Временами Лоулер думал, что начинает сходить с ума. Но потом, незадолго до рассвета, наступил один из тех неожиданных и необъяснимых периодов облегчения; словно что-то пронзило его мозг извне и избавило от мучительной жажды наркотического питья. Когда показались первые отблески солнечных лучей, к нему вернулся аппетит. Выбравшись из постели, Вальбен впервые с тех пор, как у него началась лихорадка, встал на ноги и смог не упасть, балансируя руками.

– Ты выглядишь уже не так плохо, – отметила Сандира. – Это и в самом деле так?

– Ну-у, более или менее. Но мое состояние обязательно вернется. Впереди – долгая борьба.

Действительно, прошло не так уж много времени, и все началось снова, но теперь – Лоулер не мог объяснить причин этой перемены – он чувствовал себя более уверенно и не поддавался панике и безотчетному страху. Вальбен, если говорить честно, ожидал три, четыре, даже пять дней кошмара, а потом постепенного уменьшения пытки по мере того, как его организм будет освобождаться от потребности в «травке». Пока же шли только вторые сутки…

И вновь это ощущение вторжения извне чего-то, что направляло, поднимало и освобождало его из тяжкой трясины полузабытья.

А потом – снова дрожь и пот. Вслед – еще один период ремиссии, длившийся почти полдня. Он поднялся на палубу, подышал свежим воздухом, немного прогулялся. Лоулер признался Сандире, что, по его мнению, он слишком легко выпутывается из этой переделки.

– Вот видишь! Оказывается, ты просто счастливчик, – весело сказала она, стараясь не подавать вида, что ее немного пугает изможденное лицо Вальбена.

С наступлением ночи ему снова сделалось плохо. Схватит – отпустит, нарастание боли – спад… Но все равно все складывалось более чем благоприятно: казалось, он выздоравливает. К концу недели абстиненция проявлялась лишь в изредка накатывающихся на него волнах дискомфорта. Лоулер поглядывал на пустую флягу и улыбался.

Воздух был чист, дул сильный ветер. «Царила Гидроса» продолжала свой путь в юго-восточном направлении по безбрежному океану планеты.

Свечение морской воды усиливалось не по дням, а по часам. Казалось, весь мир вокруг начал сиять. Волны и небо излучали свет днем и ночью. Время от времени появлялись жуткие существа. Вот и сейчас вдали возникли силуэты полудюжины невиданных ранее созданий. Они выпрыгивали из воды, несколько секунд парили в воздухе, а затем с громким плеском исчезали в пучине, которая постоянно грозила разверзнутыми огромными пастями.

Большую часть времени на корабле властвовала тишина. Каждый тихо и без лишней суеты занимался своим делом. Работы появилось много, так как из четырнадцати выполнявших ее в начале экспедиции осталось всего одиннадцать человек. Мартелло – веселый, брызжущий оптимизмом и надеждами на лучшее будущее, задавал тон во всем; его смерть оказала сильное влияние на общее настроение экипажа.