Бездна

Сандира, обнаженная до пояса, стояла у рабочего стола Лоулера и наблюдала, как он приготавливает стетоскоп для исследования. Она выглядела довольно неплохо: стройна, даже немного худовата; длинные руки с небольшими твердыми мускулами; груди – маленькие, округлые и далеко расположенные друг от друга. Черты ее широкого лица словно концентрировались в его центре: небольшой рот, тонкие губы, узкий нос, холодные серые глаза. Лоулер с удивлением подумал, что же такого привлекательного он поначалу нашел в ней. Бесспорно, ее внешность не имела ничего такого, что традиционно считается красивым. «Наверное, все дело в осанке Тейн, – начал строить умозаключения Вальбен, – в том, как она себя подает… Голова гордо поднята на длинной шее, выдающаяся вперед сильная челюсть, подвижные, проницательные и живые глаза. Черт возьми! Эта женщина прямо-таки пышет энергией и агрессивностью».

К своему удивлению, Лоулер обнаружил – она физически волнует его, и не потому, что ее тело сейчас наполовину обнажено, – ничего необычного в наготе, частичной или полной, не было – а из-за той энергии и силы, которую излучала Тейн.

Уже прошло много времени с тех пор, как он в последний раз увлекся женщиной. Теперь безбрачная жизнь казалась ему проще и удобнее, свободной от боли и суеты – для этого, правда, пришлось преодолеть первоначальные ощущения одиночества и пустоты. Его любовные отношения, за редким исключением, терпели фиаско. Единственный брак Вальбена, заключенный в возрасте двадцати трех лет, продержался меньше года. Все, что последовало за ним, имело фрагментарный, случайный и весьма непродолжительный характер.

Но легкая вспышка возбуждения быстро прошла. Через мгновение он снова стал только врачом, осматривающим больную, – доктором Лоулером.

– Откройте рот, – попросил он. – Так… Шире, шире.

– Не получается.

– Ну, а вы все-таки постарайтесь.

Она выполнила его просьбу.

У Лоулера имелась небольшая трубка с лампочкой на конце – устройство, доставшееся ему от отца. Там была крошечная батарейка, которую приходилось перезаряжать через каждые несколько дней. Вальбен просунул сие примитивное приспособление в горло Сандиры и начал детальный осмотр.

– Ну? Все в «красных нитях»? – поинтересовалась она, когда доктор закончил свои манипуляции.

– Не похоже… Просто небольшое воспаление в области надгортанника. Словом, ничего особенного.

– А что такое «надгортанник»?

– Своеобразный клапан, защищающий ваши голосовые связки. Совсем не то, о чем стоит беспокоиться.

Он приставил стетоскоп к ее груди и принялся внимательно прослушивать легкие.

– Вы слышите, как там прорастают «красные нити»?

– Ш-ш-ш…

Лоулер медленно перемещал цилиндр прибора по твердому и плоскому участку между холмиками грудей, выслушивая сердце, а затем переместил стетоскоп на поверхность грудной "клетки.

– Я пытаюсь уловить шумы, свидетельствующие о воспалении перикардия, – пояснил Вальбен, – то есть «сумки», в которой помещается сердце. Кроме того, стараюсь определить шумы в легких… Сделайте глубокий вдох и не выдыхайте. Постарайтесь не кашлять.

Сразу же – и это в порядке вещей – у нее начался новый приступ. Лоулер не отнимал трубки стетоскопа от ее груди, несмотря на кашель. Любая информация пригодится в том или ином случае. Постепенно приступ закончился, лицо Сандиры вновь побагровело – она выглядела измученной и страдающей.

– Извините, – еле слышно произнесла Тейн. – Когда вы попросили не кашлять, ваши слова прозвучали, словно сигнал, и я…

Она снова зашлась в кашле.

– Не волнуйтесь… Полегче, полегче…

На этот раз приступ закончился быстро. Он внимательно выслушивал легкие, кивал и снова выслушивал. Все выглядело вполне нормально.

Но Лоулер никогда раньше не сталкивался со случаями заражения грибком-убийцей. Единственное, что знал Вальбен об этом, сводилось к услышанному от отца и от врачей с других островов. «Можно ли с помощью стетоскопа, – думал он, – распознать признаки этого заболевания?»

Лоулер прослушал ее легкие со спины, затем попросил поднять руки и пропальпировал бока, стараясь обнаружить хоть какие-то признаки патологических изменений. При этом она корчилась и подергивалась, словно от щекотки.

Вальбен взял кровь для анализа и отправил Сандиру за ширму, чтобы получить мочу на исследование. У него имелся своеобразный микроскоп, изготовленный руками Свейнера. Его разрешающая способность была невелика, но все-таки этот примитивный прибор давал возможность проводить лабораторные анализы. Ведь, в конце концов, он знал так мало.