Бездна

Когда затмение миновало, они еще некоторое время лежали, улыбаясь и тяжело дыша, их ноги причудливо переплелись, словно бросая вызов восьминогим обитателям коралловых рифов. Лоулер чувствовал, что сейчас не время для сентиментальных и романтических фраз. Но, в любом случае, нужно что-то сказать.

– Ты случайно не шла за мной по пятам? – спросил Вальбен, нарушая затянувшееся молчание.

– С какой стати я стала бы это делать?

– Ну-у… не знаю…

– Я шла сюда за инструментами для починки канатов и не знала, что вы здесь. Корабль стало раскачивать и…

– Да… Ты не жалеешь о случившемся?

– Нет, – ответила Сандира. – Почему бы я стала жалеть? А ты, что, сожалеешь?

– Конечно, нет.

– Вот и хорошо, – спокойно произнесла она. – Нам давно бы следовало заняться этим.

– Да?

– Конечно, да! Почему ты так долго ждал?

Лоулер рассматривал ее при тусклом свете маленькой свечи. В холодных серых глазах Сандиры мелькнула легкая усмешка. Да, да, усмешка, но отнюдь не насмешка. Даже сейчас Вальбену казалось, что она относится к произошедшему значительно проще, чем он сам.

– Я мог бы задать тот же вопрос, – заметил Лоулер.

– Согласна… Кстати, я предоставляла тебе соответствующие возможности, но ты сделал все, чтобы только ими не воспользоваться.

– Знаю.

– Но почему?

– Это долгая история, – с сомнением ответил он. – И очень скучная. Гм-м… Разве сие имеет какое-то значение?

– Наверное, нет.

– Ну и хорошо.

И снова наступила тишина.

Через несколько минут ему пришло в голову, что неплохо бы снова заняться любовью, и он начал ласкать ее руку, потом – бедро. Почти сразу же она ответила на его прикосновения легкой дрожью, но, продемонстрировав великолепное умение владеть собой и безупречный такт, Сандира ухитрилась вовремя прекратить начатое им до того, как все зашло слишком далеко, и высвободилась из его объятий.

– Потом, – произнесла она дружелюбным тоном. – У меня ведь действительно есть причина для того, чтобы оказаться здесь.

Тейн поднялась, набросила накидку, подарила на прощание яркую, но холодную улыбку, подмигнула – и исчезла в складе на корме.

Лоулера поразила ее непробиваемость. Конечно, он не имел никакого права рассчитывать на то, что произошедшее между ними станет для нее столь же сильным потрясением, как и для него после столь длительного периода его воздержания. Правда, скорее всего, ей все понравилось. Нет, она определенно получила огромное удовольствие. А не было ли это для нее приятной, но преходящей случайностью, неожиданным следствием неровного хода корабля? По крайней мере, складывалось именно такое впечатление.

В один из сонных полудней отец Квиллан задумал сделать из Натима Гхаркида католика. Он занимался этим с заметной энергией, поэтому и обратил на себя внимание проходящего мимо Лоулера.

Разгоряченный и вспотевший священник изливал на маленького смуглого человечка обильный поток богословских концепций, и тот слушал с присущим ему почтительным вниманием и пассивностью.

– Отец, Сын и Святой Дух, – объяснял Квиллан, – един Господь, но троична сущность Его. – Гхаркид торжественно кивнул. Они не замечали Лоулера, который слушал их, остановившись наверху. Его удивило странное словосочетание. – Святой Дух… Что сие может означать?

Но священник, не останавливаясь, продолжал свои рассуждения. Теперь он перешел к объяснению того, что называл «непорочным зачатием». Что-то отвлекло внимание Вальбена, и он отошел от того места, где слушал рассуждения Квиллана. Вернувшись минут через двадцать, Лоулер обнаружил, что святой отец продолжает свои объяснения. Сейчас он говорил об искуплении, обновлении, сущности и существовании, о значении греха и о том, как зарождается грех в создании, которое есть образ и подобие Божие, и о том, почему необходимо было посылать в мир Спасителя, своей смертью искупившего все зло человеческого сообщества. Кое-что из сказанного Лоулеру понравилось, что-то произвело впечатление бессмысленного вздора; через несколько минут преобладание вздора над имеющим смысл сделалось, на его взгляд, настолько грандиозным, что Вальбена возмутила приверженность Квиллана к столь абсурдной религиозной доктрине. «Священник слишком умен, – подумал он, – чтобы серьезно относиться ко всей этой болтовне о Боге, который вначале, создав мир, населил его несовершенными копиями самого себя, а затем послал в этот мир какую-то часть себя, чтобы спасти людей от недостатков и грехов с помощью собственной мучительной смерти». Но больше всего Лоулера злило то, что Квиллан, так долго сам исповедовавший эту глупую религию, теперь пытается навязать ее невинному и беззащитному Гхаркиду.

Немного позже возмущенный Вальбен подошел к Натиму и посоветовал:

– Вам не стоит обращать серьезного внимания на рассуждения отца Квиллана. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы попались на его удочку.

В непроницаемых глазах Гхаркида мелькнула тень удивления:

– Вы думаете, что я могу попасться?

– По крайней мере, мне так показалось.

Натим тихо рассмеялся.

– Ах, какая ерунда… Этот человек ничего не понимает, – сказал он и отправился по своим делам.