Бездна для героя

– Звезда Неклиды, Лампаданос, проходит сейчас потоки частиц, оставшихся от взорвавшейся чёрной дыры. В основном это обратные фотоны, остальные задерживаются атмосферой. При встрече со сложными органическими структурами – деревом, человеком, прыгуном – излучение разрушает их, создавая свободные радикалы и разбивая мембраны клеток.

Он триумфально улыбнулся друзьям, но его стройную теорию никто не оценил: на галлифрейца смотрели четыре пары глаз, в которых зияла абсолютная, просто космическая пустота.

Инга со скрипом вспоминала «правило буравчика» – физика никогда ей особо не давалась.

– То есть это – Стощупальцевый Осьминог? – подсказал Расни.

– Да, – проворчал непонятый гений, отвернувшись. Пауза затягивалась.

Инга поправила очки и заметила:

– А в учебнике ни про какие обратные фотоны не было.

– Вы их ещё не открыли. – Доктор оживился. – У горизонта событий чёрной дыры вакуум распадается на два фотона. Один, с положительной энергией, улетает, входит в излучение Хокинга, а другой, с отрицательной, летит в сторону чёрной дыры. То, что падает на чёрную дыру, падает туда бесконечно долго, время останавливается, и отрицательные фотоны накапливаются. Как чаинки на ситечке, понимаете? При распаде чёрной дыры они создают потоки, которые мы сейчас наблюдаем.

Инга попыталась переварить информацию, но получалось плохо. Осторожно спросила:

– Ты говоришь – излучение разрушает органику. А как насчёт камней и песка?

– У силикатов прочная кристаллическая решётка, хотя от длительного действия страдает и она. Помните – колонна?

Действительно, погибший пятнадцать лет назад город выглядел странно: постройки словно кислотой поливали. Получается, дело в разрушающем всё излучении? Не зря арахнойцы разучились доверять камням. Залезешь под надёжную монолитную плиту, а она трухлявая, словно термиты её ели, и норовит при малейшем чихе рухнуть тебе на голову. Коварны эти обратные фотоны, как же от них спастись?

– Так вот почему сошёл обвал: частицы подточили гору? – догадалась Инга.

Доктор поморщился:

– Это, конечно, сыграло свою роль. Но в основном тут виноваты деревья – вернее, их исчезновение. Корни сгнили и перестали удерживать склон.

Меранавана с завистью следила за «умным» разговором, даже не пытаясь вставить колкое замечание или презрительное: «Пфи, дикари!»

– И как нам сражаться со Стощупальцевым Осьминогом? – не понял Расни.

– Да уж не твоей соломинкой.

Доктор сел на землю, скрестив ноги. Все ждали. Пение потихоньку смолкало, его заменяли рыдания.

Глава 8.

– Свет! – Галлифреец вдруг подскочил и щёлкнул пальцами. – При встрече с фотонами, то есть светом, обратные фотоны взаимодействуют, снова становятся вакуумом. Именно так Нихталити защищала жителей – заставляла их жечь огни. Нам нужно осветить два десятка метров над этим холмом, и излучение не достигнет людей… Но топливо в фонарях прогорит через час с копейками, а ночь здесь длится не меньше десяти. Меранавана, челнок зарядился за день? Ты можешь подать сигнал? Думаю, даже у одной транспортной капсулы твоего народа хватит энергии, чтобы спасти деревню.

Иллинойка потупилась.

– Да, зарядился. Только… – Девочка сглотнула и посмотрела на друзей так, словно просила прощения. – У моего народа хватило бы энергии спасти всю планету. Но арахнойцы – жалкие недоразвитые насекомые, недостойные жить.

– Любопытно. Ты так считаешь?

– Жители Небесных Палат так считают. Спасать будут только меня.

Доктор поднёс ладонь к губам, прищурился. Обронил:

– И ты думаешь – это правильно?

Меранавана выпрямилась, сжав кулачки; в чёрных зрачках кипели молнии.

– Послушай, галлифреец. Когда враги окружили Валладариан, иллинойцы просили помощи у Повелителей Времени, своих учителей и наставников. Но Великие сказали: мы не вмешиваемся в судьбу варваров. И наша планета была сметена.

Она замолкла, пытаясь найти взглядом нечто вдали, на беззвёздном горизонте.

Потом окончила:

– Ни один из нас не вмешается в судьбу младшего народа. Я вызываю спасателей. Тебе будут рады в Небесных Палатах, полетели со мной!

Доктор усмехнулся и развёл руками:

– Кого я тогда оставлю позади? И смогу ли я с этим жить? А ты – ты сможешь, Меранавана-да?

Она задумалась. С тревогой наблюдала, как последний представитель самой древней расы обходит кучку дикарей, успокаивает причитающую старушку, расставляет пошире фонари…

Меранавана вздохнула, смахнула слезу. С сомнением пощупала скалу под ногами:

– Давайте, разведу костёр. Хотя сегодняшняя ночь холоднее, чем прошлая, тепло до утра постараюсь растянуть.

– Всех костёр не защитит, – заметил Расни, караулящий шары из лезвий с трубкой наготове. – Здесь сколько людей!

Жители деревни теснились в светлом круге, кричали младенцы. Масло в фонарях заканчивалось, они горели всё тусклее, и голодная тьма подступала.

– Что же делать? – Иллинойка бессильно опустила челнок.

Доктор подошёл уже с противоположной стороны, он успел обойти толпу кругом.

– Шелли, подними-ка повязку.

Девочка загнула манжет своего нового платья, отмотала бинт: штрихи на ране всё ещё светились.