Бездна Кавказа

Дорогин проглотил вертевшееся на кончике языка заявление, которое, к тому же, было бы необоснованным хвастовством. На самом-то деле после просмотра оставленной Алехиным видеозаписи не нужно обладать гениальными способностями, чтобы догадаться, кому из многомиллионного населения города-героя Москвы мог позвонить отставной генерал грузинской госбезопасности Ираклий Мтбевари. Цепочка вырисовывалась простая. Каким-то неизвестным науке способом вступив во владение пресловутой видеозаписью, Алехин не придумал ничего умнее, как шантажировать ею американское посольство в лице единственного знакомого ему сотрудника этого учреждения — помощника пресс-атташе Ричарда Джексона. Встревоженный вполне реальной перспективой громкого международного скандала Джексон позвонил в Тбилиси, поскольку, если верить записи, заварили всю эту кашу именно грузины, и попросил тамошнего резидента ЦРУ Харгрува принять меры. Харгрув передал эту просьбу Мтбевари, который, судя по всему, был таким же пенсионером, как Сергей Дорогин — солистом Большого театра. А Мтбевари, в свою очередь, связался с Мустафой. И, видимо, очень спешил, раз позвонил прямо ему, а не воспользовался проверенным каналом связи — через своих людей в Чечню, оттуда по спутниковому телефону какого-нибудь засевшего в горах бородатого недобитка в далекую Аравию, а уже оттуда электронной почтой прямо в руки уважаемому Мустафе…

А в результате всех этих оживленных переговоров известный телеведущий Валерий Алехин превратился в горелый шашлык, успев перед смертью совершить последнюю глупость — подставить под удар Варвару, которая не имела к данной истории ни малейшего отношения.

Идиот!!!

— Да, шеф, еще одно! — торопливо произнес Гизмо, заставив Дорогина снять палец с клавиши отбоя. — Вчера во второй половине дня, почти сразу после смерти Алехина, Акаев сделал ответный звонок в Тбилиси.

— Ну, еще бы, — вздохнул Дорогин. — Надо же было отчитаться о проделанной работе… Еще раз спасибо. Слушай, неужели ты все это нарыл за каких-то, — он посмотрел на часы, — каких-то полтора часа?!

— Дело мастера боится, — хвастливо заявил Гизмо.

— Гляди, мастер, как бы после твоих изысканий на засекреченных сайтах к тебе не нагрянул интернациональный десант поклонников — морская пехота США, грузинский спецназ и несколько бородатых ичкеров для полноты картины.

— Обижаете, шеф! Какой же идиот занимается такими делами, сидя у себя дома?! Если у морской пехоты США есть время и желание брать штурмом кабельный колодец на Шестой Парковой, бог ей в помощь. Заодно совершат небольшой экскурс в историю развития телефонных коммуникаций…

— Гений, — убежденно повторил Дорогин и прервал связь.

Разочарованно заглянув в пустую банку из-под кофе, он наконец-то зажег сигарету, прихватил со стола пепельницу и пистолет и вернулся в гостиную, на ходу прокручивая в уме детали изложенного пленным полковником грузинской госбезопасности Зурабом Габуния плана под красноречивым названием «Укус змеи». Сергей не знал, является ли запись подлинной, или это фальшивка, состряпанная кем-то с непонятной ему целью. Но все, что происходило до сих пор, превосходно укладывалось в рамки упомянутого плана, а это означало, что план существует — вернее, существовал, пока был жив Михаил Шахов. Михаил являлся ключевой фигурой всего замысла, и с его смертью план рухнул, рассыпавшись, как карточный домик. Тем, кто его составлял, осталось одно: замести следы и уничтожить улики, чтобы на досуге разработать новый план.

Одна из подлежащих уничтожению улик в данный момент лежала на рабочем столе Варвары Белкиной. Вид у заключенного в пластиковый футляр компакт-диска был самый невинный, но находиться рядом с ним было все равно что сидеть верхом на пороховой бочке с тлеющим фитилем.

Дорогин опустился в кресло, положил на колено пистолет и стал терпеливо ждать, поглядывая то на диск, то в окно, за которым медленно угасал серый пасмурный день второй половины января.

* * *

Ираклий Самсонович Мтбевари, тбилисский пенсионер без определенных занятий, вышел из терминала московского аэропорта, имея при себе лишь полупустую спортивную сумку с предметами первой необходимости — сменой белья, двумя парами чистых носков, туалетными принадлежностями, старой механической бритвой с пружинным заводом и растрепанным томиком Фазиля Искандера, прихваченным из дома, чтобы почитать в дороге. С учетом недавних событий чтение книг, вышедших из-под пера абхазского вольнодумца, со стороны генерала госбезопасности Грузии выглядело не слишком патриотично, но Ираклию Самсоновичу нравился Искандер, да и книги его были написаны в те времена, когда о независимости Абхазии (и даже самой Грузии) никто даже и не помышлял.