Бездна в твоих глазах

Врушка ты, Лиса, говорила, что не забеременеешь. И я бы, наверное, прибывал в шоке, если бы ты сделала меня отцом, но потом все равно бы захлебнулся от счастья… У меня было несколько долгих и мучительных часов, чтобы осознать произошедшее. А когда Даша начала оправдываться за то, что потеряла ребенка, меня разорвало на ошмётки. В ее словах было столько боли, что хотелось согнуться пополам.

И все, я не могу устоять перед ее уязвимость и болью. Потому что это моя женщина, и ей плохо. Хочется перевернуть весь мир, но сделать так, чтобы она больше не страдала.

— Тихо! Молчи! — на эмоциях немного нервно выдаю я, и Даша замолкает, отворачиваясь к стене, хватает край одеяла и закусывает его, чтобы не плакать. Хочется добавить, чтобы не несла чушь, и виновных здесь нет, но я сдерживаюсь, понимая, что сейчас моей Лисе нужно нечто другое.

Делаю еще шаг к Даше… Но в палату, входит медсестра.

— Извините, я только капельницу заберу, а через часик поставлю вам укол, — тараторит девушка.

Даша просто кивает, накрываясь с головой. Сжимаю челюсть и жду, когда нас оставят. Наверное, девушка ощущает наше напряжение и быстро убегает, прикрывая за собой дверь.

— Даш, — сажусь с ней рядом, облокачиваясь на спинку. — Иди ко мне, — не дожидаясь от нее действий, сам просовываю под нее руку и притягиваю к себе. И она тут же реагирует, пряча лицо у меня на груди, продолжая плакать. — Тсс, — зарываюсь ей в волосы, слегка массируя голову. — Ты ничего не могла сделать. Так бывает. Но во всем этом есть и положительный аспект. — Даша, замирает, прекращая плакать. — Ты можешь забеременеть. Просто нужен хороший доктор и обследование. Откуда такая уверенность? — опережаю ее вопрос. — Я разговаривал с доктором.

Наступает тишина, слышны только ее редкие всхлипы и голоса из коридора.

— Зачем? — через какое-то время спрашивает она.

— Что «зачем»?

— Зачем ты разговаривал с доктором?

— Потому что последнее время тебя во мне очень много. Потому что это был и мой ребенок, и я тоже его потерял, — сейчас не время для лжи и лицемерия, поэтому я как никогда открыт, и внутри меня тоже кровоточит.

— Тимур… Я…

— Тихо, — прерываю ее я, отпускаю волосы и начинаю рисовать пальцем узоры на спине. И мы молчим. Даша уже не плачет и не всхлипывает, и мне становится легче. Я не знаю, что с нами будет дальше, но сейчас мне совсем не хочется отпускать Дашу. Она похожа на маленькую девочку, которая нуждается в защите, и мне дико необходимо ей ее дать.

Дарья засыпает у меня на груди, а я боюсь пошевелиться, целую ее в волосы, вдыхаю ее запах и, несмотря на произошедшее, испытываю удовлетворение, словно жизнь состоялась, и рядом со мной нужный человек.

Поганое, скажу вам, чувство, словно вернулся в прошлое, которое хотел вычеркнуть раз и навсегда. Вот как у меня получилось ее присвоить? Ох, Лиса, а кричала что ты не моя.

* * *

Через несколько дней Дашу выписали. И я везу ее домой. Мне как-то стало плевать на всех вокруг, я думал только о ней. И меня очень беспокоило ее состояние. Она больше не открывается мне, не обнажает душу и не плачет. Она разговаривает только по делу и постоянно смотрит в окно. А ещё Даша избегает сестру и просит не навещать ее так часто. Меня не гонит, все принимает: цветы, сладости, которыми я пытаюсь поднять ей настроение. Благодарит, но остаётся холодна, словно не живая. Кто-то сверху дал ей установку на жизнь, и она ее выполняет, а эмоции недоступны. Я понимаю, что это нормально после потери ребенка, не понимаю только, как так случилось, что ее состояние передается мне. И я ловлю себя на том, что бесконечно пялюсь в окно своего кабинета и думаю о ней. Иногда дико злюсь на себя, потому что каждая моя мысль начинается и заканчивается Дашей.

— Куда мы едем? Ты обещал отвезти меня домой.

Дико бесит, когда она разговаривает со мной, словно с мебелью — не глядя.

— Мы и едем домой. В мой дом. Я тебя забираю к себе за город. Там тихо, спокойно, свежий воздух.

— Забавно, — она улыбается впервые за эти дни, но улыбка ироничная. — Опять запрешь?

— Нет, я хочу, чтобы ты осталась добровольно. Позволь позаботиться о тебе? — я подбираю слова и стараюсь быть как никогда аккуратен, хотя совсем не привык уговаривать женщин. Она ничего не отвечает, откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Ну хоть не сопротивляется, и на этом спасибо.

Всю оставшуюся дорогу Даша спит или делает вид, что спит, а я посматриваю на нее и думаю, что происходящее — полный крах всех моих принципов и жизненных установок. Я люблю ее. И мне от этого не радостно, мне от этого больно и дышать нечем. Даже страшно представить, что ее ждет. Я же теперь не отпущу и буду жестко диктовать свои условия. Я буду одержимо охранять свою женщину и искать подвох.

* * *